Его опасения полностью подтвердились. Едва люди ступили за порог еще одного склада, оказавшегося самым настоящим рефрижератором, как их глазам предстала все та же картина. Жертв здесь, правда, было гораздо меньше, все же морозильник, но это обстоятельство ни Григория, ни Кондратьева, ни тем более Марину не воодушевило. Несколько изуродованных по вине их самих же человеческих тел, кровавые следы, разбросанные части тел и внутренности.
— Пошли отсюда, — сказал Михаил, видя, что Марина находится на грани нервного срыва. — Ничего нового мы на поверхности не найдем. Надо двигаться вниз.
— В смысле вниз? — не понял слова напарника Григорий.
— Капонир видел, куда бетонка приходит?
— Ну, да.
— Так вот, сдается мне — это центральный вход на саму базу. То, что мы исследовали на поверхности — это так, мелочи, ерунда. Все самое интересное как всегда скрыто под землей.
Они вышли на улицу, добрались до бетонки. Григорий, прежде чем двинуться в сторону подземного въезда, на неизвестную базу попытался просканировать незнакомое пространство и к своему удивлению обнаружил, что ему это удалось. Под трехметровым слоем железобетона располагалось довольно просторное помещение подземного гаража, предназначенного для парковки крупнотоннажной техники, настоящая железная дорога, уходящая куда-то вдаль и как будто бы на глубину и три дрезины. Людей или каких-либо иных одушевленных агрессивных сущностей Мезенцев не обнаружил, а вот за автоматические системы безопасности ручаться он не мог. Краем своего паранормального зрения он видел слабое колебание электрических полей, расползшихся по всему пространству гаража. Радовало, что дрезины были явно на ходу, а токовый рельс подключен, но это все, что Григорию удалось узнать. Его потенциал как псионика пока что не позволял свободно оперировать с электромагнитным излучением.
— Ты прав, — вынужден был признаться Мезенцев, — въезд там точно есть. Скорее всего, база под землей действительно здесь и именно на ней произошло нечто, что вызвало Катаклизм.
— А то, я всегда прав, — похвастался Михаил. — Кстати, а что там еще есть?
Григорий замялся, подбирая верные слова для того, что увидел.
— Как будто бы гараж, кажется два «Урала», чем-то груженых, три вагонетки, ну, дрезины с электропитанием…
— Все?
— Как будто бы да. Людей там точно нет.
Михаил пристально посмотрел на Григория, процедил сквозь зубы:
— Системы безопасности ты так и не засек, верно?
Мезенцев сокрушенно кивнул, а Кондратьев пояснил происходящее девушке:
— Гриша электрические импульсы видит слабо. Аура живых существ ему лучше дается.
Марина слабо кивнула. От увиденного в ангарах она приходила в себя очень неохотно.
— Это твоя специфика, да? — тихо произнесла она.
— Своего рода, — согласно кивнул Григорий. — Проблема в том, что я до конца не знаю, на что способен. Еще совсем недавно я тихо мирно трудился инженером в рядовой фирме, а теперь вот… вынужден слоняться по тайге и выяснять непредставимое.
Михаил громко выдохнул.
— Пошли что ли? Чего стоять без дела, любоваться на железные ворота.
Возражений не последовало, и ребята двинулись вслед за старшим разведчиком.
Едва троица приблизилась к воротам, как Марина произнесла то, что от нее никто не ожидал.
— Дайте мне оружие, — сказала она тихим, но твердым голосом.
Оба парня как по команде развернулись в ее сторону, непонимающе уставились на Иванцову.
— Что вы на меня вылупились? — неподдельно взмутилась она. — По-вашему, девушка с оружием больший нонсенс, чем обезображенная куча трупов посреди тайги, живые псионики и супресолдаты?
— Н-нет, — замотал головой Михаил.
— Тогда дайте мне пистолет. Я стреляла, справлюсь. На вас вон сколько всего много, а я хожу налегке и чувствую себя обузой.
— Ты не обуза, — попытался утихомирить девушку Григорий, но куда там.
— Я ничего не умею. Вы профи, а я способна только проблемы создавать. Я хочу если и не помочь, то хотя бы защитить сама себя. Вам же будет меньше хлопот — лишний раз на меня отвлекаться не придется.
Как всегда в подобных ситуациях Кондратьев соображал быстро. Моментально взвесив все за и против, он вынул из кобуры один их своих «Сердюковых», протянул девушке.
— Обойма внутри. Дополнительную не дам, в нем и так восемнадцать патронов. Стреляй экономно и только в двух случаях. Ситуация первая: ты видишь, что никто не способен тебя защитить, никто не может или уже не сможет прийти тебе на помощь, тогда начинаешь стрелять. Ситуация вторая: мы говорим тебе куда, когда и как стрелять, в этом случае ты открываешь огонь строго по команде. Остальных случаев для тебя не существует, уяснила?
— Естественно, не дура, — ответила Иванцова, примериваясь к опасно выглядящей «Гюрзе». Пистолет даже внешне вызывал эффект скрытой силы. Профессионалы же не понаслышке знали, что могут сотворить со своей целью выпущенные из этого ствола специальные патроны.
— Я такой видела. У меня телохраны с такими шлялись. Это крутой ствол? — с женской непосредственностью спросила Марина.
— Очень, — убедительно кивнул Михаил. — Один из самых крутых в мире, так что ты в надежных руках. Если же и он окажется в таких же, считай у вас получится крепкая дружба.
— Ты шутишь? — неподдельно удивилась девушка.
— Я никогда не шучу насчет оружия. Между стволом и его хозяином всегда возникает определенная связь, и если эта связь шаткая — оружие может подвести хозяина в самый неподходящий момент.
— По-моему — это бред. Оружие — это куча железок. Как между человеком и стволом может возникнуть связь? Я не понимаю.
— Я сам не знаю как. Меня этому не учили, но я знаю, что она есть. Оружие словно бы чувствует, в чьи руки попадает. Оно хорошо работает в «слабых руках», то есть в тех, которые чувствует, что надо защитить. Словно бы оружие в этом случае чувствует себя этаким хранителем, тем самым тешет свое самолюбие. Знаю, что стволы хорошо работают в руках профессионалов. Им доставляет удовольствие служить настоящим воинам, поскольку только в их руках они становятся уверенными, что смогут раскрыть свой потенциал, заложенный в них конструкторами, до самого конца. А вот если ствол взял кто-то с серединки на половинку — жди, что оружие откажет. Подобные люди им не интересны.
Марина недоверчиво уставилась на пистолет, повертела его туда-сюда, вынула обойму, снова вставила ее обратно. Кондратьев минут пять объяснял ей премудрости работы спускового механизма и прочие особенности «Гюрзы» после чего, оставшись довольным собственным инструктажем, обратился к Григорию:
