– За встречу! До дна пей.
Диша выцедила водку маленькими глоточками. Что с девки взять, даже если она бес? Бабанкин с интересом проследил за процессом. Проберёт или нет?
– И как? Славно пошла?
Гостья поставила опустевшую кружку. Несколько секунд посидела неподвижно, прислушиваясь к ощущениям.
– По-моему, эта жидкость не очень полезна для биологической оболочки.
– Глупости. Ты закусывай, закусывай.
– А чем надо закусывать?
Выбор и впрямь был невелик – крошки от плавленого сырка, общипанный мякиш и три кусочка варёнки не первой свежести. Последний ломтик солёного огурчика «сеньор» сам хрупал в данную минуту.
– Ну… выбирай.
Диша выбрала колбасу, сунула в рот. И тут же нахмурилась.
– Сеньор, это есть нельзя. Здесь яд.
– Спирт всё обезвреживает, – успокоил Артём. – Лучше расскажи, откуда ты в стене появилась?
Гостья оглянулась на разодранную обоину.
– Не в стене, а между ней и этой бумагой. Не рассчитала, когда прыгнула из Беспространства.
– Угу, – глубокомысленно кивнул Бабанкин. – Значит, ты из Беспространства. И как там дела, в Беспространстве? Как там этот… Люцифер поживает?
– Ты говоришь о с`Атан-дуг-Фер-Иблисе, Смотрящем за пространством Земли? Хорошо, наверное, поживает. Что с ним станется?
– В самом-то деле! – согласился Артём, разливая остатки водки. – Давай за него!
Диша послушно осушила чашку. Быстрее, чем в первый раз, хоть управиться одним глотком у неё опять не получилось. И выхватила из-под пальцев хозяина остатки колбасной отравы. Пришлось тому зажевать ржаным мякишем. Сходить с ума под рюмочку «Хортицы» в компании с собственным симпатичным бесёнком было приятно. Бабанкин убрал пустую бутылку и блаженно откинулся на спинку стула.
– Расскажи ещё что-нибудь забавное. Что ты там о бабах говорила? Что «жёлтый» их по твоему образу и подобию делал?
– По образу нагов…
– Да какая разница! Я так и думал, что бабы все – порождение Сатаны.
Диша захихикала, закрыв лицо ладошками.
– Чего заливаешься?
– Ты так смешно говоришь, сеньор. Жёлтый – это не с`Атан-дуг, это а`Мон-бог-Вишнал-Ахве, Высший бес, Светлая Сущность, творец здешнего пространства. Ты сам его прозвал «жёлтым» за то, что он любит в этот цвет побрякушки раскрашивать: солнце, там, золото…
– Нет, постой, – перебил Бабанкин. – Не путай меня. Бесы есть бесы, у них Сатана самый старший. А Бог – это Бог, святая троица. Бог-отец, бог-сын, бог-дуг… Тьфу, дух святой.
Бесовка веселилась почём зря:
– Нет, сеньор. Отец-создатель этого мира – а`Мон-бог, с`Атан-дуг – смотрящий за миром. Кстати, сказку о троице он и придумал. Аватаром же палестинского паренька пользовался и’Сус-маг-Омед-Зёд.
Бабанкин почесал затылок. Бесовская интерпретация Библии не хотела укладываться в голове, требовалась смазка. Он протянул руку и застыл в недоумении. Бутылка исчезла, мать твою!
Понадобилась по крайней мере минута, чтобы вспомнить – водка никуда не исчезала, они её выпили. Не беда! Заговорщицки подмигнув бесовке, Артём нагнулся, открыл дверцу стола. Там, в нижнем ящике, лежала заветная бутылочка «Георгиевского». Коньяк был презентован ещё весной директором по фигзнаеткакимвопросам в благодарность за установленную на домашнем компьютере «винду». Артём её на день рождения берёг. Теперь смысла нет откладывать.
Он быстро разлил ароматную жидкость в посуду, поднял стакан.
– Ну давай за… – и запнулся. Тост куда-то исчез. Но не спроста же он бутылку откупорил, была очень веская причина!
– За наш грок, – пискнула Диша.
– За грок! – радостно согласился Артём и опрокинул в себя стакан.
Коньяк пошёл восхитительно и закуси не потребовал. Бабанкин откинулся на спинку, наслаждаясь умиротворением, охватывающим тело.
– Послушай, а за что мы пили?
– За грок. Всё получилось, как ты задумывал, сеньор. Они не смогли всех вычислить. Во мне достаточно грока, чтобы Чебешабак провёл тебя в Нирвану.
– Нирвана… Здорово. Отправляемся в Нирвану. В тебе, точно, грока хватит, чтобы меня туда до конца дней упекли.
Шутка была до того остроумной, что за неё обязательно требовалось пропустить ещё по одной. Артём поставил стакан и хитро подмигнул медноволосой тинэйджерке на экране. Попка у той была молоденькая и аппетитная. Почувствовав непреодолимое желание увидеть развитие сюжета, он выудил из-под стола мышь и после нескольких неудачных попыток ткнул кнопочку «далее». Передохнувший «зуксель» припустил на всех парах. Артём хрюкнул от удовольствия – на следующей фотке начиналась групповуха. Малолетки покатом лежали на диване, тиская друг дружку. Вот это «нирвана»! К ним бы сейчас! Потом можно и в дурку.
– Слушай, бес, а ты чудеса делать умеешь? – Бабанкин повернулся к гостье. – О! Да тебе баиньки пора.
Диша тихонько раскачивалась на табурете, уставившись на обёртку от плавленого сырка, и глупо улыбалась. Развезло. Девка, хоть и чёрт. Что с неё взять? Поднатужившись, Артём встал, осторожно взял гостью на руки. Бесовка была худенькая и лёгкая. А шёрстка мягкая, приятная, как у котёнка. И личико симпатичное, курносое, совсем девчоночье. И грудки…
Диша заснула сразу же, будто только и ждала тепла его объятий. Пристроила рогатую головку на плече и тихо размеренно засопела. Артём уложил бесовку на диван, выпрямился, не в силах отвести взгляд от мохнатого тела. Почему бы и нет? Если руки, ноги, груди похожи, то, может, и остальное – тоже?
Смешно причмокнув, Диша перевернулась на бок, выпростав розовый хвост с кисточкой на конце. Бабанкин перевёл дух. Нет, не покатит. Это всё равно, что с обезьяной. Зверофилия получается, или как там её? Зооложество.
А с другой стороны, он же сумасшедший, что с него взять? Что хочет, то и делает.
Идея была достойна стопочки коньяка. Артём проковылял к столу, налил, погрозил девкам, бессовестно подглядывавшим с экрана, выключил их, выпил.
Доза оказалась критической. Пол тихо колыхнулся под ногами, стены тронулись с мест. Балансируя, словно канатоходец, Артём двинулся к уплывающему дивану.
– Стой, блин, ты куда?
Шторм в квартире разыгрывался нешуточный. Чтобы не упасть, пришлось опуститься на четвереньки и передвигаться так. Он дотянулся, уцепился за диван. На это ушли остатки сил, требовалось передохнуть. Артём положил голову на край, рядом с розовыми пятками бесовки…
И тут же отключился.
Во рту было сухо и противно, в висках ломило. Артём разлепил веки, щурясь от светившего в окно солнца, посмотрел на ополовиненную бутылку коньяка на столе и тихонько застонал. Ночной бред возвращался в сознание болезненными толчками. Ещё бы, полторы бутылки сам высосал!
