Бавори прошлась вдоль ряда, постукивая хлыстом по ноге. Обойки на кончиках рогов вознеслись над землей на три с лишним метра. Изящная, но не очень высокая Бавори на фоне этих полутонных тварей казалась Дюймовочкой. Эх, если бы хоть краешком уха услышать, какую именно команду она произнесла… Каким языком команд пользуется для дрессировки?
Вдруг придется пересечься с этими тварями? Тогда нелишне знать, к каким командам они привыкли. Конечно, мало шансов, что они подчинятся незнакомому человеку, даже если команда будет угадана верно, но, по крайней мере, брошенная уверенным голосом команда заставит их сомневаться.
Пусть даже всего пару секунд. Иногда и пара секунд замешательства может спасти…
Похлопывая себя по ноге хлыстом, Бавори прошлась вдоль шеренги в обратную сторону. Щелкнула кнутом по мокрому пластику, подняв веер сверкающих брызг. Твари, как один, рухнули на колени.
Стас поморщился. Хотя суставы у тварей смоделированы здорово, чтобы не сказать гениально, – ноги выгибаются и по-лошадиному, и по-человечьему, – но все-таки их основное положение лошадиное. Хоть сустав и сверхподвижный, но все равно стоять на коленях при таком устройстве ног – чистая пытка.
Но твари стояли. Дождь усилился, струи воды стекали по их мордам, а они стояли, вывернув ноги почти на сто восемьдесят градусов. Терпели и покорно стояли на коленях, – даже так возвышаясь над дрессировщицей. Ее метр восемьдесят, десяток сантиметров из которых был за счет длинных каблуков, доставали тварям лишь до оттопыренных клыками губ. А были еще полуметровые рога с красными обойками на концах.
Обе кавказки, прикованные цепями к невысокому столбу на краю площади и хмуро лежавшие в лужах, тоже вскочили и сели. Хотя к ним Бавори не то что не обращалась, вообще в их сторону не глядела, стояла спиной.
Весело, весело… Если уж кавказки – кавказки! зверюги себе на уме, независимые и своенравные, самые жесткие из всех собачьих пород, – даже они на всякий случай выполняют команды Бавори, когда та к ним не обращается… Ясно, что здесь за порядочки. Не все коту масленица.
Четыре года назад, на той, старой ферме, нравы были иные. Дрессировали сугубо методом положительных подкреплений. Это не совсем то же самое, что “метод пряника”, куда ближе, чем та жестокая муштра, которую исповедует Бавори. Дамочка явно предпочитает иной подход. Основанный на хлысте со стальным наконечником…
Бавори пошла вдоль ряда, но теперь медленно. Останавливаясь перед каждым баскером. Заглядывая каждому в глаза.
Для тварей, в чьем геноме есть гены стайных хищников, это никогда не бывает лишним. Особенно для таких, которые могут разорвать дрессировщика в клочья, если им придет в голову такая шальная мысль…
Полутонные баскеры отводили взгляд и опускали морды. Словно маменькины сынки, оказавшиеся в чужом районе и дрожащие при мысли, что если не отвести взгляда, то сейчас вон тот вон парень, цыкающий зубом и потирающий костяшки пальцев, обязательно привяжется, и тогда уж мало не покажется…
На площади опять оказался охранник в серой униформе. За ним еще двое. На этот раз они не бежали, а шли и не с пустыми руками. У всех троих масляно поблескивали в синем свете автоматы. И, судя по формам, не станнер-модификации, предназначенные для стрельбы резиновыми пулями или микроампулами с парализатором. Нет, самые обычные автоматы. Для стрельбы обычными пулями на поражение.
Ну и нравы здесь! Пусть увильнувший от муштры баскер плохо поддавался дрессировке, но стоил-то все равно недешево! Выращивать зверей с генными модификациями вообще удовольствие дорогое. Подумаешь, плохо выполняет команды и непокорный… Его же не в телохранители готовят, в конце концов. Для ринга. И такого купили бы.
Но нет. Бавори решила его пристрелить. С принципами дамочка?
Бавори щелкнула хлыстом по лужам, что-то крикнула. Твари разбились на пять отрядов. Помахивая хлыстом, как указкой, Бавори раздала четыре отряда дрессировщикам, терпеливо ждавшим за ее спиной. И отправила их с площади всех в разные стороны.
Прочесывать местность?
Пятая дюжина осталась на плацу, рядом с Бавори.
Похлопывая себя по ноге хлыстом, Бавори огляделась, цепляясь взглядом за каждый дом на краю площади. И кажется…
Стас почти отпустил планку жалюзи. Оставил самую щелочку. Хоть и сидел на корточках, чтобы заглядывать под самую нижнюю планку, сливающуюся с рамой…
Едва ли она могла что-то заметить, даже будь у нее орлиное зрение и не ночь, как сейчас, а солнечный поддень, – но кажется… Зацепилась взглядом именно за это окно…
Нет. Отвернулась.
И все – она, баскеры, охранники – зашагали по плацу в южную сторону. Куда-то туда, где база должна была переходить в зоопарк, этот фальшивый фасад фермы.
Нет, остановились на краю площади. Встали перед белым домиком. Бавори опять защелкала хлыстом, баскеры рассыпались вокруг дома, взяв его в кольцо. Охранники, передернув затворы, поднялись на крыльцо.
Бавори с двумя самыми крупными баскерами осталась у крыльца…
– Блин…
Нет, они искали не отбившегося баскера.
Теперь, когда две здоровенные туши встали у самого крыльца – с узкой, крошечной по сравнению с ними дверью… Едва ли баскер смог бы быстро и легко протиснуться в эту дверь, рассчитанную на человека. Да и зачем баскеру прятаться в доме?
Но если они ищут не баскера…
– Бл-лин!
Если они ищут не баскеров…
Белоснежка опять вспрыгнула на подоконник. Встала на задние лапы, нервно постукивая хвостом. Сунула мордочку к самому лицу. Словно собралась по-собачьи лизнуть в губы.
Но она не стала лизать. Она шумно втянула воздух.
Ну да, верно. С чутьем у нее все в порядке. Почуяла запах адреналина. Запах страха.
– Уйди, прелесть, только тебя не хватало…
В доме вспыхнул свет – сначала одно окно, потом соседнее. И пошло-поехало, окна светлели одно за другим, пока не осветился весь дом.
Минут через пять охранники вышли. Доложили, о чем-то Бавори, нервно постукивавшей хлыстом по ботфорту сапога. Она кивнула. Словно знала, что они ничего не найдут. Обернулась… всего на миг обернулась, и толком не понять, куда она кинула взгляд. Может быть, что-то послышалось за спиной, может быть, что-то еще…
Руки в тонких резиновых перчатках стали совсем мокрыми.
Может быть, просто так обернулась. Но откуда эта уверенность, что она кинула взгляд именно сюда, именно на эти окна?
Бавори уже отвернулась. Щелкнула хлыстом. Дюжина баскеров вернулись к ней. Все вместе пошли по краю площади. Мимо торца длинного одноэтажного домика, похожего на стойла. Перед следующим, двухэтажным и рассчитанным явно на людей, остановились.
