Я вцепилась Улиссу в плечо.
- Стреляй, если ты еще не позабыл, как.
Он прошипел:
- Руки убери.
И наставил на кочевого это свое странное оружие. Уж не знаю, как там оно действовало, но кочевой вдруг закричал и упал плашмя - на груди его появилось черное пятно и вокруг запахло горелой плотью.
Я сказала:
- Здорово.
- Помолчи, пожалуйста, - сказал Улисс. Его так и передернуло, и он начал целить в бурдюки - я-то понимала, чем это кончится, но он, похоже, решил, что так он их не утопит, а просто остановит, и очень удивился, когда из бурдюка с шипением вырвалась струя пара, а темноволосая голова, несколько раз нырнув, как поплавок, скрылась под водой. Я сказала:
- Готов!
-Утонул! - удивленно пробормотал Улисс, опуская свое оружие.
- Я же сказала, они не умеют плавать! Похоже, ему было легче палить по бурдюкам, чем по живым людям, хоть я особенной разницы и не видела - кочевые ведь все равно тонули... Теперь я разглядела, как действует это его оружие оно выбрасывало из себя луч пламени, такой тонкий, что он и виден был лишь тогда, когда упирался в воду, поднимая облако пара. А вскоре он уже стал виден постоянно - пара набралось так много, что он стелился над водой и тонущие люди, затерявшись в нем, кричали гортанными птичьими голосами. Улисс сокрушенно сказал:
- Это же бойня!
Я утешила его, как могла:
- Если б они успели выбраться на берег, нам бы еще повезло, если бы нас сразу прикончили. Они на нас такой зуб имеют - даже говорить не хочется, что бы они с нами сделали, попадись мы им в руки.
- Хуже, чем с теми пленными?
- Гораздо хуже, Улисс.
Он сказал:
- Не думал я, что так оно обернется.
И вновь прицелился. Я уже поняла, что он все делает как надо поломается-поломается и делает. Нужно только убедить его хорошенько.
Просто ему нравится мучиться.
Туман над водой чуть рассеялся и стало видно, что кое-кто все же уцелел но их закрутило и отнесло на мелкие островки, цепочкой растянувшиеся чуть ниже по течению; теперь они выбрались на берег, отряхиваясь, точно собаки. Но пылу это им не поубавило - если бы можно было убивать взглядом, от нас бы уже ничего не осталось.
Зато полоса воды между островом и дальним берегом была совершенно пустой и отсюда бьщ виден протянувшийся от нашего островка язык отмели; нам и плыть-то почти не придется. Улисс все еще топтался на месте, с надеждой глядя' на светящееся туманное облако, переливающееся над водой, потом вздохнул и последовал за Мной. Берег здесь густо порос ивняком, даже из /воды торчали кусты, высокие, выше моего роста, Улисс все время оглядывался - наверное потому все и случилось.
Что-то плеснуло в зарослях, я поначалу решила, что мы вспугнули птицу или выдру, которых тут тоже водилось достаточно, но тут же поняла, что ошиблась. Кожан стоял у самого уреза воды, еще двое кочевых выскочили из кустов и теперь оказались у нас за спиной.
- Так я и знал, что мы с вами встретимся, друзья мои, - сказал он, ухмыляясь.
Улисс застыл, вытаращившись на него, палец его раз за разом нажимал на выступ в рукоятке оружия, но то почему-то не стреляло. Зеленый огонек на укрепленной сверху плоской коробке сменился красным.
Кожан кивнул одному из своих, и тот бросился на меня; я попыталась добежать до воды - пустое дело. Он догнал меня одним прыжком, схватил за волосы и швырнул на землю. Потом рывком вздернул на ноги, как я ни кусалась, как ни царапалась, и, зажав правой рукой, левой приставил к горлу мой же собственный нож.
Улисс отчаянно лупил ладонью по коробочке и вытряс-таки что-то из своего оружия - красный огонек сменился зеленым. Кожан за все это время не произнес ни слова и не пошевелился, лишь наблюдал за ним насмешливо прищуренными глазами.
Улисс, похоже, взял себя в руки - он выпрямился и молча, с непроницаемым лицом направил невидимый луч на ближайший куст ивняка. Тот зашипел, потом листья почернели, свернулись в трубку и вспыхнули. Слабый ветерок раздул пламя, на меня потянуло жаром.
Улисс перевел оружие на Кожана. - Отпусти ее, - сказал он. Кожан даже не пошевелился.
- Разумеется, нет, друг мой Улисс, - сказал он. - Я тебя уже немножко знаю. Ты не выстрелишь. Поскольку, если ты убьешь меня, девчонке тут же перережут глотку. Будь ты настоящим человеком, ты бы выстрелил - я бы на твоем месте поступил бы именно так. И это было бы разумно - ведь в таком случае мы бы убили ее сразу. Ведь ты отлично знаешь, что ее все равно убьют - и все равно не стреляешь. Впрочем, вы всегда поступали странно.
Надо сказать, он был совершенно прав.
Я крикнула:
- Убей его!
Но тот кочевой, что меня держал, так сжал мне горло, что я захрипела.
Улисс не опустил оружие, но и не выстрелил. Он стоял, белый как мертвец и все озирался с какой-то отчаянной надеждой.
- Вы всегда были слабыми, - сказал Кожан, - несмотря на эти свои машины. Я это сразу понял. Потому что верили в то, во что хотели верить. И потому вы очень некрасиво умирали. Вы не умеете умирать. Где твое достоинство, друг мой Улисс? Где ваше достоинство?
- Сукин сын, - тупо сказал Улисс.
"Чего от него ждать, - подумала я, - он же придурок".
Кожан даже ухом не повел.
- Сейчас ты положишь это свое оружие, которое не способно сделать тебя мужчиной, - сказал он, - и дашь себя связать. Иначе я у тебя на глазах перережу девчонке горло. Положи эту штуку на песок и отойди на несколько шагов.
Улисс колебался. Видно, примеривался, может ли он все-таки выстрелить, не задев меня - ничего из этого, разумеется, не получилось бы; кочевые не такие дураки. Я надеялась, что у него все-таки хватит мужества и мне не придется больше унижаться и терпеть все, что последует потом, тоже не придется, но мне следовало бы помнить, с кем имею дело. Он медленно нагнулся и положил эту свою стрелялку.
- Нож! - сказал Кожан. Улисс отстегнул нож и бросил его на землю. Кожан кивнул одному из своих воинов. Тот приблизился, впрочем с некоторой опаской, но Улисс дал себя связать.
- Почему? - спросил он, обращаясь к Кожану.
- Любое дело следует доводить до конца, друг мой, - вежливо сказал тот.
- Мы же не хотели вам ничего плохого? Мы же хотели как лучше!
Тот только молча пожал плечами.
- Хоть ее отпустите! Неужели у вас нет ни капли милосердия?
Я сказала:
- Не унижайся.
Тот воин, что держал меня, теперь был занят тем, что стягивал мне за спиной руки сыромятным ремнем и потому отпустил мою глотку - я могла говорить. Впрочем, что толку?
- Ведите их, - Кожан кивнул, а сам двинулся вперед.
Его человек подтолкнул меня сзади, но я пошла сама - теперь-то сопротивляться было поздно. Если бы Улисс повел себя как надо, они бы сейчас волокли по песку трупы, но теперь оставалось лишь держать себя достойно, вот и все. Теперь я увидела, что в зарослях, торчащих из воды, скрыт довольно внушительный плот - он был связан наспех, неаккуратно, но прочно, и на песке лежали здоровенные шесты.
