— Какой-то у нас пессимистичный разговор получается. Давай сменим тему?
— О`кей.
Мы вышли на лоджию со срезанной решёткой. Прямо перед нами, по газону на карачках ползал Зелёный, что-то измеряя.
— Нашли что-нибудь? — окликнул его Ковбой.
— Пока нет, — отозвался эколог. — Ерунда какая-то. Здесь определённо должно что-то быть!
— То есть, никакой радиации? Никакой химии?
— Вообще! Радиационный фон — ниже нормы, проявления химического загрязнения — отсутствуют как таковые. По биологическим показателям иностранцы сейчас работают. У них там минилаборатория переносная. Отлично подготовились…
— Это чё же получается, здесь самое чистое место на Земле?
— Да уж почище, чем Москва. Это место стерильно! Или приборы врут…
— Ладно, работай, — Ковбой вернулся в квартиру.
Я проследовал за ним.
— Что ты обо всём этом думаешь, Писатель?
— О чём именно?
— Ну, об этих вздыхающих домах? О ненормальной радуге?
— Думаю, что всё это находится за пределами нашего с тобой понимания. Но уверен, что всему есть научное объяснение.
— И что по-твоему лучше: изучать эти аномалии, или уничтожить?
— Сложный вопрос. Человек издревле стремился уничтожить то, что его пугало. Спокойно жить рядом с непредсказуемым объектом потенциальной угрозы, нам не свойственно. Уничтожить этот объект, конечно же, проще. Здесь большого ума не надо. Но каковы будут последствия? Никто же не знает. Как никто не знает и то, какую пользу может принести изучение Зоны. Изучать, конечно же, труднее и опаснее, нежели жахнуть по городу атомной бомбой. Но без труда, с преодолением опасности и неизвестности, наш прогресс никогда бы не сдвинулся с места.
— Я с тобой согласен, — кивнул Ковбой. — Что ж, идём на улицу, что ли? Ничего интересно мы тут всё равно не найдём. Сплошная разруха.
Он хотел было заглянуть в спальню, но тут я заметил что-то красное прямо перед его щекой, и молниеносно схватил невнимательного парня за руку.
— Стой!
— Ты чего?! — опешил тот.
Я указал ему на пластиковую гвоздику, воткнутую в щель на дверном косяке.
— И чё?
— Ничё. Робин говорил, что всякие красные тряпки — это маяки, предупреждающие об опасных аномалиях.
— Так то же тряпки, а это просто цветок.
— Просто, или не просто — проверять, я думаю, не стоит.
— Ну-у, хрен его знает, — Ковбой повернул в сторону прихожей. — Всё равно делать тут нечего больше.
Выйдя на лестничную площадку, мы столкнулись с Тимоном и Ромео.
— О! Вы тоже здесь? Нашли что-нибудь интересное?
— Ни фига.
— Аналогично. Мы до пятого этажа поднимались. Там то же самое, что и здесь. Облезлые квартиры и хлам.
— Правда, в одной квартире логово мародёров нашли, — добавил Ромео. — Хотя там тоже ничего интересного. Тряпки, тюки, кастрюли. Похоже на бомжатник.
— Тоска зелёная. Идём, что ли, за гринписовцами понаблюдаем? Может у них что-нибудь занятное обнаружится?
Когда мы подошли к УАЗику, у Тимона внезапно зазвонил телефон.
— Не понял, — пробормотал он, озадаченно шаря по карманам.
— Кто-то тебе звонит, — ответил Робин.
— Здесь что, есть связь? Вот уж не думал, — почесался Ковбой.
— Да где-е же о-он… А. Вот, — Тимон извлёк мобильник из потайного кармана, и, сведя глаза в одну точку, взглянул на дисплей. — Странно.
— Неизвестный номер?
Тот кивнул.
— Ну, так ты ответь, и узнаешь, кто.
Тимон нажал кнопку и поднёс телефон к уху.
— Да! Алё? Чего-о? Алё-о… Какой плазме? Кто это? Хм…
Он в полнейшем непонимании посмотрел на гаснущий дисплей, выпятил нижнюю губу и пожал плечами.
— Что сказали? — спросил Ромео.
— Я ничего не понял. 'Ситуация в мире не стабильна', а дальше что-то про плазму. Короче, бред какой-то.
Рядом послышался новый весёлый трезвон, от которого мы все вздрогнули. На этот раз пиликала звонкая монофония николаевского телефона.
— Але! — каркнул тот в трубку. — Слушаю!
И тут же отдёрнул руку. Звучание голоса из трубки было настолько громким, что напоминало работу рации с убавленным звуком. Его слышали все, кто находились поблизости.
— Ситуация в мире не стабильна, — произнёс трещащий мужской голос. — Сдавайтесь плазме.
Последовали гудки разорванного соединения. Николай нервным движением пальца отключил вызов.
— Что за дрянь?
— У Вас номер определился? — спросил Ковбой.
— Нет. Закрытый…
— Тебе то же самое сказали? — Ромео вопросительно посмотрел на Тимона.
— Слово в слово. Только у меня был женский голос.
— Что значит 'сдавайтесь плазме'? Чё за чушь?
— Похоже на шифр.
— Может быть это опричники переговариваются?
— Ага, и их переговоры ловятся нашими телефонами!
— А кто знает, что у них там за связь? Может быть, поэтому они и запрещают телефоны провозить…
— Только те, что с камерами! А если просто телефон — то можно.
— Всё это очень странно.
— Да наверное розыгрыш. Эй, Робин, это не опричники ли твои нас подкалывают?
Робин явно помрачнел, — всё, нам пора собираться. Эй, зелёные! Сворачивайте своё хозяйство! Мы уезжаем!
— А чё за срочность-то? — удивился Ковбой. — Это из-за звонков?
— Всё, время вышло!
— Как? Уже?! — издали протянул Зелёный. — Но мы же только начали!
— Нам сократили лимит пребывания на территории города.
— С какой это стати? — возмущённо воскликнул Тимон.
— Понятия не имею. Ты желаешь поспорить с опричниками?
— Вот фигня…
— Эй, эй, Робин, а как же обещанное 'Светопредставление'? — раздосадованно спросил Ковбой.
— Именно! — подхватил Тимон. — Оно было заявлено, как главная достопримечательность. Собственно, ради него я сюда и ехал. Мне рассказывали, что это — самая обалденная штука, которую только можно увидеть. И я не хочу уезжать отсюда, не заценив её.
— Да. Без 'Светопредставления' наша экскурсия не считается полноценной.
— До 'Светопредставления' осталось около двух часов. А через час опричники включат 'Сивку', и тогда нам придётся здесь ночевать. Это не моя вина. Это новые условия местного начальства.
— Блин, это разводилово, Роб!
— А мы вообще ничего не успели, — вторил Зелёный. — Только начали. Дай нам ещё хотя бы полчаса!
— Полчаса мало, — осторожно заметила Оливия.
— Никаких полчаса! Собирайте свои примочки, и в машину. Быстро!
— Да будь же ты человеком!
— В натуре, ерунда какая-то. За что мы деньги платили?
— Ох-х… — Робинзон потёр переносицу. — Короче… Поступим так. Если кто-то желает заночевать здесь на свой страх и риск — оставайтесь. Завтра утром, как только рассветёт, я вас заберу.
