— И весьма хорошенькая, несмотря на черные лохмотья. Француз знает в этом толк. — Эмбер терпеливо сидела на лучшей запасной лошади Рейнарда, поводья которой держал в руке оруженосец.
— Вы верите колдунье? — спросил Рейнарда король Джон.
— То, что она говорит, звучит весьма разумно.
— Пусть расскажет нам свою историю, приказал король Джон. — Всем известно, что внешность не производит на меня никакого впечатления. Я живу лишь надеждой на славную гибель в сражении.
— И вы ее найдете. — Эмбер говорила на чистом средне-немецком без малейшего акцента.
Рыцари замерли в седлах, услышав приговор своему королю, произнесенный на их родном языке. Мрачное пророчество произвело на них тяжелое впечатление. Они с молчаливой угрозой, смешанной с ужасом, смотрели на Эмбер.
— Ты уверена? — резко спросил король Джон.
— Абсолютно. — Безупречный немецкий делал слова Эмбер особенно убедительными — над ведьмой, говорившей по-французски, было бы легче посмеяться.
— Замечательно, — заявил король Джон. Если только ты не дразнишь слепого старика.
— Нет, я не стала бы вас дразнить, — в голосе Эмбер слышалось сочувствие, ей нравился король. — Я не умею лгать.
«Интересно, — подумал Рейнард, — стала бы она лгать ради спасения собственной жизни». Идиотская честность Эмбер вызывала у него раздражение.
— Когда? — радостно спросил король Джон.
— Скоро, — заверила его Эмбер.
— Силы небесные! Ты говоришь, король Эдуард идет в Бланк-Так, что находится в дельте Соммы? И я скоро погибну в сражении? Уброда?
— Не там. Но скоро, — больше Эмбер ничего не сказала.
— Превосходно. Значит, меня ждет еще одна победа, перед тем как я упаду с мечом в руке. Верьте ведьме! Она мой талисман!
Рейнард понял, что Эмбер удалось полностью завоевать короля Джона. Он не видел ее лохмотьев, но зато чувствовал искренность в голосе. Кое-кто утверждал, что короля Джона ослепила любовь к сражениям, что он потерял зрение во время турнира, на котором готовился к очередной войне. Другие уверяли, что это поэтические бредни, а на самом деле он лишился глаз из-за своего богохульства. В любом случае, присутствие ведьмы не помешает ему броситься в битву. Рыцари не разделяли восторга своего повелителя, но если их короля заворожила ведьма, что тут поделаешь?
— Вам нужно верить ей только до Бланк-Така, — напомнил им Рейнард.
— Мы сможем добраться до дельты Соммы лишь после полуночи, — пожаловался король Майорки, чьи войска заметно отстали.
— Тем лучше, — заявил король Джон. — Я предпочитаю сражаться в темноте, когда никто не имеет преимущества.
Его рыцари рассмеялись, к ним вернулось хорошее настроение. Король Джон отдал приказ, и огромная масса вооруженных воинов устремилась вперед по амьенской дороге, ведомая слепым королем и новоявленной пророчицей. Рейнард скакал рядом с Эмбер, помогая ей управлять лошадью. Довольно скоро они оставили позади итальянцев.
Когда они вновь проскакали мимо кавалерии графа д'Аленсона, те уже садились в седла.
В сумерках войско остановилось на привал. Рейнард помог Эмбер сойти с седла. Он сам устал и сильно проголодался, поэтому ожидал, что Эмбер будет валиться с ног: ведь со времени их странного знакомства ей так и не удалось отдохнуть. Однако ее пожатие было сильным, а глаза, как и прежде, блестели.
— Какая магия позволяет тебе оставаться свежей после стольких часов в седле?
— Вот эта, — ответила она, показывая Рейнарду пару маленьких белых таблеток.
Он с подозрением посмотрел на них.
— Где ты их взяла?
— Вытащила, когда вы в последний раз разрешили мне воспользоваться медикитом.
— Медикитом?
— Моим магическим жезлом. Попробуйте. — Она протянула ему таблетку, одновременно отправив себе в рот другую, чтобы продемонстрировать свои добрые намерения.
Рейнард поколебался, но потом последовал ее примеру. Вкус у таблетки был, как у давно сдохшей змеи, но Рейнард не сомневался: она не причинит вреда. И если уж ему придется бодрствовать всю ночь, то волшебство совсем не помешает. Он запил таблетку большим глотком вина.
Усталость исчезла, а сонливостькак рукой сняло. Рыцарю больше не хотелось есть, казалось, теперь он готов скакать всю ночь. Поразительно! От одной крошечной таблетки! Он встряхнулся и спросил:
— Сколько их у тебя?
— На всех не хватит.
— Да, к тому же они потребуются лошадям. И что мне теперь делать? Я собирался немного поспать.
— Дайте мне мои карты, — велела Эмбер.
— Твои карты?
— Те, что у меня отобрали крестьяне, — голос у Эмбер стал дерзким, даже вызывающим.
Он вытащил стопку из седельной сумки и протянул Эмбер. Она разложила карты.
— Фигурные карты[18] считаются за десять очков. Туз — за одиннадцать или одно. Все остальные — в соответствии с тем, что на них обозначено. Цель игры состоит в том, чтобы набрать двадцать одно очко, не перебрав при этом.
— Пятнышки показывают достоинство каждой? — Он повертел между пальцами несколько карт, пораженный их гладкостью. — А что означают рисунки? Почему некоторые из них имеют форму сердца, а другие ромба или черного клевера?..
— Это масти, — с улыбкой ответила Эмбер, собирая карты вместе. — Для игры в «двадцать одно» масти не имеют значения. — Она положила перед Рейнардом две карты лицом вверх. — Вот смотрите, у вас валет и семерка — то есть семнадцать очков. До двадцати одного не хватает четырех. Хотите еще одну карту?
— Нет. — Ему вполне хватило двух. У валета оказалось две головы, одна наверху, другая внизу, и каждая смотрела на Рейнарда единственным глазом.
— Разумно. — Эмбер вытащила из колоды две следующих карты, теперь для себя. — Шестнадцать. Плохо. Сдающий проигрывает. — Она взяла себе еще одну карту. — У меня перебор. Вы выиграли.
— Я выиграл?
Он же ничего не сделал, чтобы выиграть.
— Вот видите, как просто? — Эмбер взяла его карты и положила вместо них две новых. — Конечно, играть гораздо интереснее, если делать ставки.
К тому моменту когда лошади отдохнули, она успела выиграть у него двадцать су, которые ему платил король в день. Они сели на лошадей и поехали дальше. Таблетка каким-то непостижимым образом добавила новые цвета закату. От деревьев поднимался мрак и растекался по дороге. Однако воины продолжали скакать вперед. Королю Джону было все равно — день сейчас или ночь, а его немцы всегда умели выполнять приказы. Это получалось у них гораздо лучше, чем у французов, так, во всяком случае, считал Рейнард: французы — для изящества, итальянцы — для веселья, немцы — для подчинения, а англичане — для предательства.
