– Ну, вылазь, сколько можно ждать, – дроу заглянул под кровать. Видимо то, что он увидел, ему не понравилось, потому что он добавил. – Или мне самому прикажешь тебя вытаскивать?
– Не надо!
– Тогда вылазь.
– Не надо! – я уже просто не мог выговорить ничего другого. Покачав головой, Дирит произнес какое-то непонятное слово, и я вновь потерял контроль над собственным телом.
Когда оно вылезло из-под кровати, я опять стал собой и, рухнув на пол, попытался уползти обратно.
– Вставай. Идем, – дроу взял меня за плечо, поднял и куда-то повел. Меня шатало и, больше всего на свете сейчас, я хотел свернуться калачиком и лежать так вечно… в тишине и темноте.
– Выпей, – приказал Дирит, приведя меня в какую-то комнату и протягивая пиалу.
Увидев, что я не способен удержать ее в руках, он насильно влил в меня сладковатое терпкое зелье.
Через несколько минут мое тело расслабилось, и голова слегка прояснилась. Зато все произошедшее стало еще четче и от одного воспоминания о поцелуе меня вывернуло наизнанку. Меня все еще сотрясали рвотные позывы, когда я услышал самый мерзкий и отвратительный голос, какой только можно себе представить.
– Видишь, какая он тварь неблагодарная, – опершись о косяк двери, встал Аквас.
– Но, если ты применишь наши методы воспитания, то, я уверен, что скоро это прекратится. Заставь его съесть собственную блевотину, чтобы было неповадно пачкать пол.
– Не надо! – я схватил вставшего Дирита за ногу, в страхе, что, рассердившись, он отдаст меня этому извращенцу. – Если надо я съем, только не отдавайте меня!
– Вон! – приказал Аквасу дроу.
– Ах, какая нежная любовь, – усмехнулся тот, уходя. – И чего это в тебя все эльфы влюбляются…
Сразу после его ухода меня снова скрутило судорогой. Дирит слегка оттолкнул меня и, освободив запачканную ногу, быстро покинул комнату.
Когда спазмы прекратились, я забился в угол. К сожалению, кровать в этой комнате была другой конструкции, и спрятаться под ней не представлялось возможным…
Меня глодал страх. К тому же меня трясло крупной дрожью и, несмотря на мои попытки молчать из горла сами собой вырывались рыдания.
Вернувшись, Дирит подошел ко мне и набросил на меня одеяло. Я испугался, но ничего страшного не последовало, судя по доносящимся до меня звукам, дроу лег спать.
Меня еще долго сотрясали беззвучные рыдания. Наконец, вымотавшись до предела, я вошел в болезненный кошмар, то и дело просыпаясь и боясь заснуть снова.
Утром меня разбудил Лоск.
– Подъем и шагом марш за мной, – недовольно приказал он.
Шатаясь, я побрел следом, закутавшись в одеяло, потому что одежды никакой на мне не было.
К моему ужасу, Лоск привел меня в залу, где, помимо остальных, находился еще и Аквас, восседающий на кресле в углу.
– Выйди, – обратился к нему, увидев меня, Беломор.
Я вздохнул с облегчением, когда Аквас молча подчинился.
– Садись, – указал мне Лоск на пустое кресло с прикрепленными к нему ремнями, напоминающее пыточное.
– Не надо… – но ниндзя втолкнул меня в него и застегнул ремни на поясе и шее, а потом пристегнул руки к подлокотникам.
Меня снова забила дрожь. Почему мне становиться только хуже и хуже? Что еще придумал Лоск? Зачем он привязал меня? Это могло означать только что-то очень плохое, настолько плохое, что меня не удержит страх наказания т'тагой. Но что это может быть? Неужели Аквас?!
Потом в комнату вошел Дирит, сочувственно посмотрел на меня и сел на подоконник, рядом с расположившимся там Солярисом.
– Как и обещал, я дарю тебе этого моредхела, – торжественно сообщил ему Лоск.
– Целиком и полностью. Поэтому сейчас я отзову личинку…
– В этом нет необходимости, – усмехнулся дроу. – Ты же прекрасно знаешь, что моя матка властвует как над твоей т'тагой, так и над всеми ее воинами.
– Это конечно так, – нехотя признал ниндзя. – Но ты должен учитывать, что моя т'тага, в отличие от твоей, может содержать только около пятидесяти личинок одновременно. Так что видишь сам, я не могу ее оставить, ведь у меня каждая жертва на счету. Ты же можешь контролировать до двадцати тысяч, насколько мне известно… К тому же я не обещал дарить тебе т'тагу.
– Ладно, с другой стороны это плюс. Всякие полукровки не смогут вмешиваться в мой воспитательный процесс, – согласился Дирит.
Я почувствовал жуткую головную боль. Потом стало немного легче, но я тут же ощутил, что по щеке течет что-то теплое и, скосив глаза, обнаружил, что это моя собственная кровь.
Следом за ней по моему лицу проскользнуло нечто радужное и упало мне на колени.
Я с отвращением рванулся – внешне т'тага напоминала грязную паучью сеть, в которой запуталось множество мелких насекомых.
– Не боись, – засмеялся Лоск. – Скоро она сама сдохнет. Внедрятся она может только в самой начальной стадии своего развития, так что теперь от нее тебе больше ничего не грозит.
Дроу поднялся и обогнув пыточное кресло, встал сзади. Я попытался повернуть голову, чтобы видеть его, но чуть не задохнулся – Лоск весьма плотно затянул ремень на моей шее.
– Не надо! Не надо снова… – взмолился я. – Я буду делать все, что Вы прикажете! Пожалуйста, в этом ведь нет необходимости!
Мне показалось, что Дирит на мгновение заколебался, но может, я и ошибся, ведь я не видел его лица.
– Расслабься. Расслабься и ничего не бойся, – мягко сказал он, убирая волосы с ранки у меня на голове. – Тогда почти не будет больно.
Я заплакал, но все же попытался последовать его приказу. На мгновение у меня возникло такое ощущение, как будто липкий и длинный червь влазит под кожу… но потом оно исчезло. Я сидел, ожидая наплыва невыносимой боли, какая была в первый раз, когда Лоск всаживал в меня личинку, но она все не приходила.
– Вот и все. Видишь, это не так уж и страшно, – ободряюще улыбнулся Дирит, отстегивая меня от кресла. – Теперь иди, отдохни. А лучше даже поспи. В течение нескольких дней у тебя может кружиться голова. Да, ты уже знаешь… Вот и хорошо.
Теперь отправляйся в постель… Хотя нет, сначала на кухню, поесть.
Когда меня освободили, я, подчиняясь приказу, отправился на кухню, а потом в комнату рабов. Покорно лег на кровать, но сон не приходил ко мне, странные и страшные мысли бродили в моей голове. И т'тага…
Теперь я принадлежу другому. И опять полностью. А этот другой – дроу, враг всех нормальных эльфов! Живущий под землей и затаскивающий туда же свои жертвы.
Возможно, что я больше никогда уже не увижу солнца, прекрасного рассвета ранним утром… Никогда больше не искупаюсь в реках свежего, прохладного ветра, уносящего душу в небеса… Никогда не потанцую под дождем, под этими чудесными серебренными каплями, драгоценными камнями рассыпающимися по земле… И снег, это чудо, тоже станет недоступен, его мягкая перина будет принимать в свои объятья лишь других… Теперь моим миром станут темные, мрачные, сырые пещеры, с вечно затхлым воздухом. Пещеры, в которых нет даже огонька, потому что дроу с инфрозрением отлично видят в темноте… а свет часто раздражает им глаза…
