— Слушай, мохнатый, — сказал Ядро Хламу. — Это наша модель. — Это был самый настоящий, опасный Ядро, чемпион, и Хлам это сразу учуял.
К нам приближалась группа женщин с колясками. Их можно было отличить от людей. Но стоило немного напрячь воображение…
Одна матрона стала медленно отводить руку с погремушкой назад. Мы отпрянули. Рядом трясся огромный кабан, затравленно водя глазами. Никто не понимал, откуда он взялся.
Женщина готова была метнуть в него погремушку, но кабан сорвался с места и понесся в парк, а голодные мамы за ним.
— А куда делся Хлам? — спросил Ядро.
— Удрал. Какой-то фокус. Ладно, обойдемся без него.
— Я играть не хочу, — заявил Феномен.
— Здесь все в равных условиях. И друг, и враг.
— Здесь есть враги? Я точно не участвую.
— Тише ты. Участвую, не участвую. Еще впутаешь нас в историю. Вернее, в шоу.
— Мы уже в нем, — сказал Ядро. — Ты знал, что шоу появится, если Топ исчезнет, а Пикет станет ее искать.
Все зашли в пассаж.
— А девушка здесь была? — спросил у видного лысого глашатая Ядро.
— Она ушла в салон.
Я пошел по улицам. Горожане укладывались спать. Рынок был пуст. С утра здесь будет совсем другая картина.
Салон был темен. Я очутился меж мрачных сводов.
Перед Офисом на полу разложился огромный фолиант. Рядом стояла Топ.
— Раньше вы не замечали меня, — говорил писарь, — а без меня не обойтись!
Я вышел из тени.
— Разве ты не видишь, что у него внутри ничего нет.
Офис еле поднес книгу к глазам.
— Это вас нет. Вы не записаны.
Офис выронил книгу, и она рассыпалась на пустые листы.
Топ вскрикнула, дверь в стене захлопнулась, и сразу послышался дробный стук копыт.
Офис ползал, собирая листы пригоршнями. Обратив ко мне скорбное лицо, осведомился для начала, кто я.
Я добрался до мельницы. Шумела вода возле остановившегося колеса. Интересно, откуда появится Лагуна. Он любит эффекты.
Мельница выглядела необитаемой. В заводи плеснуло. Рыба здесь должна водиться.
Мимо пролетел одиночный комар. Очень похож. Заурчали лягушки.
В сумерках на мельнице послышалась песня.
Главным в хоре был Лагуна, размахивающий окороком, в окружении хмельных поэтов.
Лагуна как будто помолодел. Модель явно пошла ему на пользу.
— Мой лучший друг! — отреагировал он. — Единственный. На всю жизнь. — Он осушил объемистую кружку.
— Топ похитили.
Лагуна выпучил глаза. Я был растроган. Я узнавал старого верного Лагуну.
Настоящего друга.
— Немедленно в погоню, — приказал он своим разбойникам, но те разбрелись, не выражая никакого стремления подчиниться.
— Ты обожди, — сказал Лагуна, — мы сейчас.
Я действительно направился было к выходу, но обернулся. Лагуна бессмысленно напевал, а его шайка продолжала застолье.
Я пристал к бродягам на равнине. Были видны сполохи далеких фейерверков.
Праздник набирал силу. Мимо проносились красочные карнавалы.
Кто-то завозился у костра, и я узнал Феномена, всего в саже.
— Что случилось? — спросил я.
— Шедевр поднял восстание.
— Это обычное дело.
— Обычное? — Лицо Феномена исказилось. — Мне здесь одиноко. Мне нравится быть среди вас, живых людей, заниматься вашими понятными делами, а здесь, в застывшей среде, мне скучно. Шедевр напал на город внезапно. Ему нужен был праздник. Но кто-то нашел его раньше.
Я подскочил. Направление я знал.
Направление модели. Она набирала обороты, попав в которые, не вырваться, потому что одно действие тянет за собой следующее, и нет никакого зазора.
Отель высился над равниной.
На горизонте росли клубы пыли. Карнавал несся во весь опор.
В дупле расположилось многочисленное семейство Бума. Я вдруг подумал, что у кукол нет родственности.
Топ сидела у очага. Поклонник в очередной раз нашел ее, чтобы спрятать от всех, и выбыл из модели.
— Ты свободна. — Я следил за вздымавшейся пылью на равнине. Это несся Шедевр, еще не зная, что опоздал.
— Свободна? А зачем? — безучастно отозвалась она. — Там, — она указала в сторону, — меня нет. Я не знаю, кто я. Я хочу жить, как все. Я не хочу искать. Я только кажусь такой независимой. На самом деле я хочу, чтобы мне указывали, что мне делать. Шедевр манипулировал мною, как куклой. Я и не жила все это время, а так, перебирала. Я все потеряла. Всю жизнь. Когда-то у меня была семья. Я не знаю, что со всеми случилось — в большом городе никому ни до кого нет дела. А здесь я в такой же большой семье. Как прежде. — Она посмотрела на меня расширенными от восторга глазами, становясь совсем юной.
Бум возился со своими многочисленными игрушечными детьми, сажая их на колени, всех вместе, как на старых семейных фото.
Мы с Шедевром двигались друг навстречу другу. Его кавалькада ожидала внизу. Он был в испарине.
— Не успел, — сказал он. — Опять не успел. Я должен был успеть. Это дало бы возможность уничтожить кукол.
— Ты хочешь уничтожить кукол? — изумился я. — Ты их создал.
— Я хотел всего лишь скопировать природу, а появились куклы. Я думал, куклы исчезнут сами. В нашем празднике.
Шедевр с трудом повел шеей.
— А город? Ты разрушил его?
— Да. — Голос его твердел. — Но… он уже восстановился. От прежнего не отличить.
Шедевр тоже становился прежним, увеличивался на глазах, спускаясь вниз на ногах-колоннах.
Он взмахнул рукой, всем, и мне, и тем, кто в отеле, и кавалькада сорвалась с места, пыля.
В модели оживает шоу, то, что кажется, а то, что кажется, и есть душа.
Она везде лишняя, изгнана отовсюду, отвергнута реальным миром, где ей, бессмертной, нет места.
Город был целым. Куклы праздновали уход Шедевра. Они ходили по улицам и улыбались.
Витамин, уже в своей жилетке, нацеживал вино из бочки.
— Попробуй, — сказал он мне. — Вкус скопирован. Как самое лучшее вино. На самом деле вино обычное. Шедевр разогнал всех посетителей, — недовольно заметил он.
В углу Фат, уронив голову на руки, вскидывался время от времени, как старый пони.
— Уже готов, — сказал Витамин. — Как обычно. Бедняга! А Ядро тренирует новобранцев. Отводит душу. Выглядит, как настоящий генерал. Вот это Ядро! Прежний. И мы снова вместе. Как в старое время. Помнишь? Ты всегда мечтал об этом.
Я помнил. Я хотел, чтобы мы были вместе.
Чтобы все оставалось, как прежде. Я хорошо сработал. Друзья меня не подвели.
Все осталось, как прежде.
Витамин никогда не станет жадным, толстым. Он всегда будет весел, щедр.
И дело свое он любит.
Ядро никогда не превратится в пьяницу и скандалиста. Всегда будет вдумчив, ловок.
Лагуна навсегда сохранится, как чудаковатый, преданный друг.
Столько праздника!
А я смогу вечно, раз за разом, знакомиться с Топ, невероятно красивой, видеть ее восторженные глаза. И это так замечательно. И все будут в это верить.
Все мы будем в это верить.
Я направил взгляд на рынок, где дрогнула бессмертная душа.
Я открыл глаза. Мы смотрели на мрачного кабана, огромную зверюгу, и ждали, пока он превратится в нашего Хлама. Пришедший Витамин, увидев это, расхохотался.
— И вы поверили?
— Тренировка — это неправильно, — заявил Ядро. — Это искусственное, нечестное.
— Я хочу проверить её чувства, — стал жаловаться Витамин. — В этом мире это невозможно. Все дамы чувствуют, что я богат. А богатым становишься, как только отделишь форму от содержания.
Я зажмурился. Друзья в комнате переглянулись.
— Мы же собрались на рыбалку.
— А ты… не торгуешь? — спросил я Витамина, полного, лысеющего.
— Вообще-то я работаю в магазине. Но я больше считаю. Я бухгалтер. Лагуна — грузчик.
— Пошли на косу, — нетерпеливо сказал Лагуна. — А то Корка всю рыбу распугает. Один выходной у меня.
— Да?
— Конечно. Ты что, не веришь?
И я поверил.
Мы добрались до острова. Из бездны показался рыбий плавник, как на мелководье. Рыбы бились вокруг, показываясь почти целиком. Я перешагнул через борт. Вода едва покрывала мне ступни.
