— Почему ты так решил?
Буду прямолинеен, подумал я тогда. Буду так же груб и бесцеремонен, как и они все.
— Вот вы сейчас нахмурились, — сказал картавый. — У вас испортилось настроение. Вы не любите стоять, — сказал картавый, заметив, что я переступил с ноги на ногу. Я оперся на дверь. Я не знал, какое положение мне принять.
Гостей было очень много. Казалось, двери раскрыты для всех желающих. Любой с улицы мог зайти.
— Вы непростой, — в итоге сказал картавый.
Они угнетали меня. Я не мог находиться в собственном доме.
Передо мной стоял Тугодум.
— Как я вас понимаю, — участливо сказал он. Наверно, я что-то сказал вслух.
Топ безумно нравились общие собрания. Она переходила от одной группы к другой. Мне же все это надоело. Постоянные расспросы. Как я отношусь к тому, к этому вопросу. Например, человек произошел от животных? Попробуй только заикнись, что да. Все радостно так не считают совсем. Очевидное сходство не в счет.
Я не говорю о научных аргументах. Их, аргументы, просто жаль.
Их никто в расчет не принимает.
Тугодум был с большой плетеной корзиной.
— Запасаешься? — рассеянно сказал я.
— Собираемся на пикник, — сообщил он. Кого, интересно, я сейчас увижу. Я увидел всего лишь Секрет в нарядном платье.
— А рабочий день уже закончился!
Никогда не думал, что за небоскребом есть овраг. Тугодум с полной корзиной шел рядом. Туп он был, что и говорить, жрать только горазд. Ничего его больше не интересует.
Вот Лагуна — съест не меньше, а как с ним весело. Настоящее животное этот Тугодум.
Откуда он только такой взялся? Никакой мастер не в состоянии такое собрать. Хотя почему бы и нет? Всё ведь материальное в нем. Что же здесь невозможного?
Секрет сообщила, что наверху нас ожидает Сорняк.
Странно, такой большой овраг в самом центре столицы. Настоящая пропасть.
Мы поднимались по пологому склону оврага. На нем виднелись тыквы в разных положениях. Они были оставлены своими хозяевами. Хуже тыквам от этого, естественно, не стало. Они ведь в своей родной среде.
Я шел спокойно рядом с Секрет и Тугодумом. Рядом с куклой. Но не был он куклой. Обычный человек. Может, у него аппетит сильно пробуждается в экстремальных условиях. Готов поглощать и поглощать.
Любой на вечеринке мог запросто выложить все свои напасти. Оставалось только слушать.
Горожане простодушно признавались во всех своих неудачах. Они искали не только сочувствия. Если им подсыпать соль на рану, они не возражали.
Они охотно поддерживали любые свои разоблачения.
С таким же пылом они подходили ко всем, кто по роду деятельности вынужден был хоть какое-то время находиться рядом с ними.
Сказывалось отсутствие работы. Конвейеры работали столь безупречно, что всем оставалось бездельничать.
Это, оказывается, непросто.
Непрочные увлечения разваливались, сохранялись лишь у тех счастливчиков, у которых были истинными. Многие не знают, куда себя деть.
День разгорался. Город на равнине был виден далеко. Солнце огненно отражалось сразу во многих окнах, как магма.
Горожане, наверно, только просыпаются. Потягиваются, созваниваются. На работу идти не надо. Обычный будний денек.
Топ, наверно, у одной из своих подруг. Их у нее стало много.
Мы редко виделись. В основном она пропадала. Город большой. В нем легко затеряться. Но как в нем скучно.
На широкой площадке уже возились. С одной стороны казалось, что она резко обрывается в пропасть. С другой стороны был мрачный лесок.
Художник Линза меня не узнал.
Я поинтересовался, что он ищет.
— Хворост, — сказал он, не узнавая меня.
Я посмотрел в сторону леса. Он тоже посмотрел туда. Посмотрел через силу.
Темно было в лесу. Полог листьев плотно смыкался сверху, как пещера.
Художник Линза разложил мольберт.
— Я совсем не умею рисовать, — сказал Линза.
— А в школе?
Он посмотрел на меня. Он узнал меня.
— С чего ты взял, что я рисовал?
— Но что-то же изображал.
— Было дело, — сказал Линза. — Мне очень жаль. Тебе что, нужна живопись?
Вопрос был задан в лоб.
Я так и знал, что он спросит.
— Ты приобрел признание?
— Да, — сказал Линза. — У меня много наград. Я отмечен во множестве каталогов.
— Вот, — сказал я. — Что же ты?
— У меня нет ни одной картины, — убежденно произнес Линза.
— А какой у тебя был успех на выставке! — сказал Сорняк, раскладывая по траве консервы.
— Мы будем есть консервы? — удивился я.
Сорняк поднял голову, как при низком старте. Его лицо покраснело от усилия.
Я хотел спросить его о Феномене. Феномена нигде не было.
С Сорняком разговаривать, к сожалению, раз от раза становилось все скучнее. Почему это происходило, непонятно. Сорняк много знал, много умел. Ловкость рук у него была изумительной.
Он подметил, что я за ним наблюдаю. И выпрямился.
— Пикет, — сухо сказал он. — Я тебе прямо говорю, ты нам мешаешь.
Я даже не успел удивиться.
Что-то его во мне насторожило, и он сказал: — Учти, я прошел курс выживания. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит.
На поляне бродили Тюфяк и Опыт. Тоже явились на пикник.
Сорняк вдруг схватил меня за руку. Так их учат на всяких курсах. А я просто толкнул его.
Сорняк зажмурился и полетел в пропасть. Точнее, стал съезжать по обрыву вниз.
Все смотрели на меня остановившимися глазами, в которых скопилось столько отчуждения, что стоило провалиться под землю.
Секрет задумчиво покусывала травинку.
— Пойдем в лес, — сказала она.
Сорняк продолжал карабкаться по склону. Никуда свалиться он не мог.
— Почему они не наберут настоящих дров? — недоуменно спросила Секрет.
— Похоже, ты среди них единственный нормальный человек.
— А ты зачем размахался руками? Так уже давно никто не поступает.
— Как это ты заметила?
— Молчу, — сказала Секрет.
Мы вошли в лес.
— А Ядра ты не видишь? Я так соскучилась по нему, — сказала Секрет. — Мне кажется, лучше его нет.
— Витамин наверняка знает, где он. А я вот Топ редко вижу.
— И ты ее не ищешь?
— Зачем ее искать? Она в городе.
— А вдруг нет? — сказала Секрет с грустью и сразу рассмеялась, хлопнув меня по плечу: — Это я так, герой!
Мне ничего не оставалось, как тоже рассмеяться.
— Тебе нужен простор. А не жизнь в тесном городе, где нет даже происшествий.
— Я нормально себя чувствую, — заверил я ее. — У нас прекрасный дом. Все время поступают средства. Работать не надо.
— Ах, ты хочешь работать! — воскликнула Секрет.
Я с досадой пожал плечами.
— Я тоже хочу работать, — серьезно сказала Секрет. — Я хочу жить и работать в нашем маленьком городке на побережье.
Секрет продолжала мысленно пребывать в том времени. Я ее понимал. Мысли часто переносили в прошлое. Вообще-то я особой проблемы не видел.
Побережье было совсем рядом. Просто там никого не было. Все в столице.
При выходе из темного леса Секрет вдруг шепнула:
— А я бы прыгнула. Вместе с вами.
Повезло Ядру.
На поляне появился новый персонаж — фермер. Он подошел к Тугодуму и спросил его:
— Ты кто?
Все называли диковинные городские профессии, и дремучий фермер щурился, пробуя даже повторить некоторые.
Все безропотно отвечали, вслушиваясь в свои ответы. Все понимали, как нелепо они звучат.
— Менеджер, — сказал Тюфяк.
Тугодум был пойман врасплох вопросом. Взгляд отяжелел. Крестьянин что-то почувствовал. Ему стало не по себе. Обжора что-то вспоминал. Он вспоминал то время. Дальше действие развивалось стремительно. Фермер, крича и размахивая руками, побежал по склону.
Тугодум еще раз сверкнул глазами и успокоился. Дальше все стало происходить еще более дико.
Все вскочили и принялись смеяться над фермером.
Никак я не предполагал, что окажусь в городе. Топ надоела провинция. Это я понять мог. В провинции скучно. Все одно и то же.
