юго-восток через два континента на третий, в драконью столицу.
Он летел, оглядываясь по сторонам, в надежде встретить будущую супругу, но встретил лишь одного молодого, но уже дряхлого дракона, еле шевелившего крыльями у самой земли… ни подъемной силы, ни планирующих качеств. Познакомились. Дряхлый дракон слабым голосом спросил, не встречал ли Горыныч в пути плантаций мака или конопли, но тут же, забыв о своем вопросе, забормотал что-то малопонятное:
— Начальник говорит: клеймо на лоб захотел? Я в ответ: я никому не мешаю. Начальник: выбирай — охотиться на людей, быть тайным осведомителем или грузчиком в инкубаторе. Работать, говорит, надо!
Услыхав про инкубатор, Горыныч насторожился:
— Грузчиком, пожалуй, неплохо…
— Грузчиком в инкубаторе? — устало удивился дряхлый дракон. — Инкубатор не сегодня-завтра взорвут, что мне — жить надоело? Ты откуда такой взялся, советчик?
Горыныч объяснил, что взялся он из леса и летит в драконью столицу искать невесту.
— Да ты никак в ледник провалился и отсиживался там несколько веков! — обалдело сказал дряхлый дракон, потерял последние силы и свалился на землю пустым мешком. — Может, ты и родителей имел, и они по старинке завещали тебе жениться по любви?
Горыныч подтвердил, что да, имел, завещали. А в чем, собственно, дело?
Дряхлый дракон вытаращил все глаза:
— Выходит, ты ничего не знаешь про современную любовь? Тогда слушай. Любовь такая: если захотел дракон наследника, то идет дракон в инкубатор и приносит домой яичко, из которого вылупливается то, что дракон хотел. И вся любовь.
— Но как же тогда…
— Самки? Самок нет. Вывелись. Так что давай… займи с утра пораньше очередь, возьми яичко и удирай от инкубатора подальше. А сейчас отойди, заразишься.
Тут дряхлый дракон остекленел глазами и заснул (или умер), а Горыныч шарахнулся в сторону и продолжил свое путешествие в полном недоумении.
Вскоре появилась столица: призрачный город, придавленный облаками; на улицах тени, в подворотнях клочья тумана. Горыныч долго летал над городом, высматривая хоть одну живую душу, пока не увидел внизу движущиеся огоньки. Он лег на крыло и пошел на посадку.
Это была процессия. Впереди кого-то несли — возможно, хоронили. Многочисленные клыкастые головы были задраны кверху, они то и дело выдували из глоток горящую смесь. Пожалуй, все это напоминало факельное шествие. Дым смешивался с туманом, огненные струи, вырываясь из глоток, сворачивались в огненные шары и медленно гасли, рассыпая искры. Пахло спиртным и серой.
Вдруг тот, кого несли, затрепыхался и закричал:
— Все, как один, на конкурс женихов!
Процессия громко вдохнула и через три шага прокричала в ответ то же самое. И опять в тишине зашлепали по лужам.
«Конкурс женихов… — соображал Горыныч. — Где женихи, там и невесты…»
Он пристроился в хвост процессии, которая состояла исключительно из мужчин, выставил Главную голову и решил не уходить, пока все не выяснит. Опять раздался призыв впереди несомого, опять ответный крик толпы, опять тишина.
Вдруг Средняя голова — из озорства, что ли? — выскочила из-под крыла и жизнерадостно заорала:
— А где невесты?
У толпы сработал условный рефлекс, все заорали ни в склад, ни в лад; в тот же миг раздался очередной призыв предводителя, самые дисциплинированные попытались ответить, галдеж неописуемый… наконец процессия окончательно сбилась с толку.
— Стой!!!
Стали.
К хвосту процессии примчалось мрачнейшее чудовище в две дюжины голов, с плеткой. Кто шумел? Горы-ныча сразу выдали соседи, чудовище выволокло его из рядов и взревело:
— Ты кто такой? Кричать без разрешения?
Спереди закричал предводитель:
— Расстрелять и вперед!
Толпа подхватила:
— Расстрелять и вперед!
Чудовище вцепилось в три шеи Горыныча и поволокло его вдоль колонны, выискивая место поудобнее, Горыныч понял, что смерть близка, а он еще не женился! Он затормозил когтями и провел боевой прием — как учила мать, — опрокинул чудовище на спину и свернул ему три головы.
Он свободен! Бежать! Но тут на визг чудовища подоспели добровольные помощники, и с этой оравой Горыныч уже не мог справиться. Они подмяли Горыныча, скрутили и поволокли… А, вот забор! Подходящий! Привязать к забору и спалить, к драконьей матери, экстремиста!
Горыныча прикрутили к забору. Раздалась команда:
— Добровольцы, шаг вперед! А ты отойди, сопляк! Лишние головы под крыло! Зажигательной смесью… по врагу драконьего рода…
Вдруг над забором позади Горыныча выпрыгнула черная голова и заголосила:
— Эй! Дайте белье снять! Белье мне пожжете!
— Снимай скорей, и так опаздываем!
Горыныч не соображал ни Главной, ни Младшей, зато Средняя голова уже разрывала канаты и собирала всю Горынычеву мощь, чтобы вырвать забор из земли и накрыть этим забором добровольную команду. Сзади, снимая белье, что-то бормотала Черная голова. Горыныч прислушался.
— Не пойму, парень, ты из наших, что ли? Держись! Тут у нас засада… сейчас мы забор повалим и по тебе пойдем…
— Снял белье? Убирайся!
— Снял, снял… Лови!
Над забором будто змея зашипела, — какой-то сверток взлетел и упал в толпу. Взрыв разнес процессию, полетели рваные клочья и удивленные головы. Горыныч упал мордами в лужу, на него упал забор, по забору пошли, хлеща огнем, драконы в черном. Визги, стоны раненых, схватка в тумане…
Горыныч очнулся, когда его куда-то волокли с завязанными глазами. Он услышал: «Осторожно, яма!» и свалился в какую-то яму. Наконец с него сняли повязки, и он зажмурился от яркого света направленной на него лампы.
— Отвечать, не раздумывая! — раздался властный голос за лампой, — Имя?
— Драконыч, — ответил Горыныч, потом подумал и поправился: — Горыныч.
— Хорошенькое начало! Ваше настоящее имя?
— Оно и есть.
— Что вы делали неделю назад на улице имени Всех Рептилий?
— Я там не был, — удивился Горыныч. — Я ведь только что прибыл в столицу.
— С какой целью?
— Понимаете ли, я решил жениться…
— Что вы тут притворяетесь! — рассвирепел голос.
Горыныч поспешил объяснить:
— Дело в том, что моя мать завещала мне жениться по любви… Уберите, пожалуйста, лампу, я вас и так хорошо вижу.
— Лжете! Вы не можете меня видеть!
— Но это так. Клыки у вас растут не вовнутрь, а наружу. Ваша левая голова такого нездорового цвета, будто вы второй год сидите в этом подземелье. Ваша правая голова выглядит не намного лучше. Вам определенно надо проветриться.
Дракон Нездорового Цвета выругался и выключил лампу.
— Третий, третий год я здесь сижу, — пробурчал он. — И все ради вас, а вы не цените. Уже и словесный портрет составили…
— Мы даже не знакомы, а вы ради меня сидите в этой конуре! — удивился Горыныч. — Идите полетайте!
— Ну не то чтобы буквально ради вас, — поправился Дракон Нездорового Цвета. — Но и ради вас тоже. Я сижу здесь во имя спасения всех драконов. Вернемся
