- Выпустите нас!
Ритмичное пение все продолжалось, и сырые бревна овчарни сначала зашипели, а потом начали трескаться от жара. Шорох горящего дерева стоял вокруг, точно неумолчный шепот.
- Здорово же они нас! - сказал Гидеон.
Наташа стояла, обхватив руками плечи, бессмысленно озираясь; глаза у нее в полутьме блестели, точно два нестерпимо ярких зеркальца.
-- Мы сами хороши, - пробормотал Симон. - Лопухи...
-Они заранее все спланировали, - заметил Коменски, - пропитали бревна маслом... Иначе они бы не занялись так быстро.
- Там, наверху, сеновал. Они подожгли сено...
-Послушай, Амос, а он хоть в этом не соврал... вдруг они их вызвали... Пусть даже таким вот способом...
Коменски огляделся, щурясь от заполнившего овчарню дыма.
- На это надеяться нечего. Они бы наверняка вмешались... Ладно, за дело. Гидеон, резак при тебе? Попробуй...
Гидеон ощупью перевел рукоятку в рабочее положение и молча навел резак на дверь.
- Не здесь. Дверь они стерегут. Заднюю стену. Резак входил в бревна, точно в масло, древесина отпадала пластами, но он то и дело перегревался и его приходилось отключать. Тем не менее, в задней стене постепенно образовалась щель, потом П-образный проем, сквозь который лился пылающий свет, гораздо ярче, чем дневной.
- Навались!
Свет заливал овчарню, ослепительное облако света, клубы сизого дыма плавали в нем, словно странные желеобразные твари, окна сияли так, будто из-за склона горы выплыло еще одно незаконное солнце.
- Они и впрямь прилетели, - сказал Коменски.
* * *
...Я отлично знала, что снаружи эта штука выглядит, хоть и большой, но вполне обозримой, но изнутри это был целый мир - мы очутились на уходящей вдаль равнине, которая была сплошь покрыта густой зеленой травой. Слишком мягкая для настоящей травы, она слабо колыхалась под ветром, обнажая серебристую изнанку, так что казалось, что по поверхности земли, от края и до края, медленно катятся ленивые волны. Тут все было не так - и то, что здесь, внутри, была ночь, и то, что, несмотря на темноту, можно было разглядеть каждую травинку, и то, что в небе висели огромные золотистые звезды, тяжелые, как плоды, складываясь в незнакомые созвездия. Больше тут ничего не было - даже кузнечики не орали в траве. Я сказала:
- Ну и ну! Вот это влипли!
Улисс заметил:
- Мне кажется, тут вполне безопасно.
- Безопасных мест не бывает. Если это кажется таким уж безопасным, значит, это особенно хитрая ловушка.
-Деваться-то все равно некуда, - резонно возразил Улисс, - пошли.
-Куда?
Он огляделся.
- Похоже, - сказал он, - все равно, куда. Идти было легко, слишком легко; пока мы шли, вокруг лежала все та же плоская равнина, зато на черном небе начали всходить и заходить шары и полумесяцы, словно небо вдруг придвинулось к земле. Это почему-то вызывало страх. Одна звезда была с хвостом и висела неподвижно.
- Ничего не выйдет, - вдруг сказал Улисс, - давай присядем, отдохнем.
- Но ведь рано или поздно мы должны куда-то прийти...
- Черта с два, - сказал он. - Никуда мы не придем. Все, что мы видим просто иллюзия. Что-то вроде планетария.
- Чего?
- Ну, были такие... познавательные развлечения в прежние времена. Можно было полюбоваться на вид звездного неба среди бела дня, все такое...
- Странные развлечения...
- Тем не менее, места, где мы сейчас находимся, в принципе не существует. Нам некуда идти.
- Но мы уже столько прошли...
- Я не уверен, что мы вообще сдвинулись с места.
- Но мы же помрем с голоду, если будем просто сидеть и ничего не делать.
- Не думаю, чтобы они позволили нам помереть с голоду, кем бы они ни были. Если они пустили нас к себе, значит, позаботятся о том, чтобы мы остались живы.
- Если мы им так уж нужны, почему они не помогли нам раньше?
- Если честно, - сказал Улисс, - они нам вообще не помогли.
Надо же - только сейчас до него дошло. До сих пор он, похоже, все надеялся, что мертвецы, плавающие над землей, наблюдая за болью и страданиями живых просто потому что им, в смерти своей, не остается ничего другого, помогут лично ему просто потому, что он такой хороший...
- Я все думаю, почему, - продолжал он, - почему они не вмешались... может... не доверяют нам? Или до сих пор не доверяли, раз уж теперь пустили? А сейчас мы проходим последнюю проверку, последние испытания?
- Перед чем?
- Перед тем, как... познакомиться с нами поближе.
- Что-то вроде того, как вы познакомились с нами? Когда прилетели?
- Да... мы же тоже какое-то время наблюдали за вами перед тем, как поставить свой лагерь. Надеялись узнать побольше... хотя ничего хорошего из этого, как видишь, все равно не получилось. Впрочем, - печально добавил он, - у нас другого выхода все равно не было.
...Время шло, но вокруг нас ничего не менялось - . казалось бы, рано или поздно ночь, окружающая нас, должна была смениться рассветом, но небо оставалось таким же глубоким и черным, и по нему продолжали медленно ползти шары и полумесяцы.
Я спросила:
- А дальше что? Он ответил:
- Ума не приложу. Подождем.
Вновь потянулось время - непонятно, сколько, потому что небо тут так и не менялось. Вернее, менялось, но по-другому, не так, как снаружи.
Трава была теплой и мягкой - настоящая такой не бывает.
Я сказала:
- Я есть хочу.
- Потерпи, - ответил Улисс, - рано или поздно они проявят себя. Не будем же мы сидеть тут вечно?
- А если будем? Что для мертвых время? Его у них полным-полно. А мы, пока тут сидим, сами помрем - вот тогда, может, мы для них сгодимся.
- Это просто суеверие.
-Суеверие! Как же! Сам видишь, это же загробный мир - вечная ночь и все такое.
- Да это просто иллюзия, - терпеливо сказал Улисс, - картинка. Но я бы и сам хотел, чтобы они предприняли какие-то более активные действия.
Он стукнул по земле ладонью.
- Проклятый симулякр!
И тут же отдернул руку и стал разглядывать палец, на котором выступила крохотная капелька крови.
До сих пор мне казалось, что насекомые тут не водятся, но мало ли... Я спросила:
- Кто-то тебя укусил?
- Нет, - сказал он, - похоже, у меня взяли кровь на анализ. Мы в лаборатории. Непонятно только, зачем было оборудовать ее с такой роскошью.
- Что это значит?
- Нас исследуют, - пояснил он, - возможно, сканируют... просвечивают... биохимия, физиология, все... полагаю, мы находимся сейчас в замкнутом помещении. И очень небольшом. Впрочем, не знаю, чем оно замкнуто - скорее, полями, чем стенами. И зачем-то сохраняется иллюзия простора... Поражаюсь - как они свободно расходуют энергию на такие вот прихоти.
- На что же им ее еще расходовать?
