Огник бровь выгнул: что не так?
Девушка огляделась и Самара с ней. Ему смотреть не нужно было – просто знал, где и кто, что и как. И в том направлении, куда Лала вглядывалась, никого не было.
– Кроме тебя, – промежду прочим бросил Прохор и отодвинулся подальше от хозяина, на всякий случай.
Самер выпрямился и Лала за ним, стояли друг напротив друга и смотрели в глаза, с той лишь разницей, что он ее видел, а она нет.
– Чувствует?
– Ага. Что что-то не так, – принялся изучать свои пальцы хранитель.
– Право такое?
– Не, она же ветвь Самхарта, право у нее памятью играть.
– Это как? – взгляда с девушки не спуская спросил.
– Просто. Может заставить вспомнить, может заставить забыть, избирательно помнить, избирательно забывать.
– Хрянь какая.
– Не скажи.
Лала маску стянула, будто без нее лучше и видно и слышно – чудилось что-то, а уловить не могла. И глаза такие… живые! Эмоции в них открытые, не фальшивые. И сама – чистотой от нее веет, загадкой, силой и огнем.
Самара осторожно по щеке пальцем провел – дернулась, в глазах испуг и удивление. Прядку выбившуюся поправил, ушко задел – вздрогнула, закружилась оглядываясь и все силясь то неведомое, что явно здесь, но не кажется, разглядеть, выявить. И словно искра внутри нее зажглась – лицо зарделось, взгляд горячий, решительный.
Самара по плечам провел – вздрогнула, отпрыгнув. Огник насторожился, с водой возиться бросил:
– Что с тобой? – озаботился оглядываясь.
– Не знаю, – прошептала, губу прикусив.
Мужчина по губам ей провел и отступил – сумрачно стало: она чувствует, а он нет. Обнять попытался – руки мимо прошли.
– Зато не болеешь и вооольный, – протянул Прохор, кроны деревьев разглядывая.
– Не хочу так, – расстроился Самара.
– Тогда геть до тела! А то взял привычку бестелесным шататьси! – гаркнул хранитель.
Самара посмотрел на спелые, яркие губы девушки и… вернулся в тело.
Лала застыла, поглядывая вокруг и обдумывая странные ощущения, и вдруг рванула в дом. Влетела, над раненным склонилась. Мужчина открыл глаза, и словно с девушкой только виделся, без слов притянул ее здоровой рукой к себе и накрыл губы поцелуем.
Лала среагировать не успела, замерла от неожиданности.
– А губы у тебя – мед, – прошептал и глаза закрыл, сил лишившись.
Лала осела рядом, потрясенная, обескураженная, пальцы к губам ушли, а на них еще тепло мужчины. И сложилось не догадкой – фактом – это он у ручья был.
Хелехарн явился, вспугивая ее мысли, у изголовья больного склонился, лоб ладонью накрыл, и бросил девушке, не глядя:
– Хорошо, что ты здесь – Огника позови.
– Что-то не так? – встревожилась.
– Так – не так, а помощник мне нужен. Зови, Огника, светлая, не мешкай.
А сама начал шею и грудь раненому ощупывать. Девушка испуганно выпорхнула из схрона, почуяв неладное, и бегом за учеником жреца.
Самару же, как привязали к ней – следом полетел. Прохор засопел рядом, не скрывая досады и недовольства.
– Она одна бродит! Мало ли! – рявкнул ему мужчина, чтоб не вздумал опять нудеть.
Радий сидел у холма рядом с "землянкой" и нахмурился, не понимая, что это местные разбегались. Неладно что? С Самарой?
Попер в дом, но Огник его оттер и перед носом дверь захлопнул.
– Не понял?
– Не ходи туда, – настояла Лала, оттолкнув и встала у дверей, собой их закрыв.
– Что случилось-то?
– С Сабибором нехорошо, Хелехарн поможет. Знает что делать, а ты только помешаешь. Не лезь.
Радий нахмурился, забеспокоившись. И вовсе позеленел, увидев рядом с девушкой Самару. Тот стоял почти вплотную, склонять над светлой и рассматривая как влюбленный.
Мужчину оторопь взяла, горечь на душе появилась, страх:
– Ты умер? – прошептал одними губами.
Самер взгляд вскинул и сам растерялся, сообразив, что друг его видит. Рот открыл, закрыл. Огляделся и головой замотал:
– Сдурел? Живой я, – протянул неуверенно.
– Как я, – с сарказмом кивнул Прохор, сев на пригорок над парой.
– Ты меня с ума сведешь! Что происходит?! – испугалась девушка. Слова Радиша ее встревожили не на шутку, как и поведение что гостя, что близких ей людей – Хелехарна и Огника.
– Да, гонит, – фыркнул Самара, забыв, что она-то его как раз не видит и не слышит.
– Угу, он, – ткнул пальцем в хозяина Прохор, обращаясь к Порвершу.
Радий отступил: "нет, лейтенант, нет – нас двое всего, понимаешь? Ты не можешь вот так уйти. Не правильно".
– Да живой я!
– А я король вселенной, – гордо возвестил Прохор.
– Заткнись! – гаркнули хором Самара и Радиш. И стихли обескураженные:
– Ты и этого придурка видишь? – ткнул в сторону хранителя пальцем мужчина.
– А чего нет-то? Мы ж с тобой теперь одинаковые: ты – мертвец, я – мертвец. А жив был бы – ты жив, я хранитель.
– Ты мертвый?
– Предок я твой! – рявкнул Прохор. – Свои ошибки через тебя дали исправить, а ты сс… милый мальчик, сразу двоим напортачил – и мне и себе! Теперь два придурка будем!
Самара растерялся и головой покачал:
– Нет, я так не согласен.
Радиш переводил взгляд с одного призрака на другой и чувствовал, что запутывается. Лалу же трясло от его пантомимы, слов, и тех предчувствий, что они вызвали.
Мужчина глянул на девушку и постановил:
– Смолкли оба и за мной! Лала, стой здесь!
И решительно зашагал в сторону за кусты, выискивая место, где их светлая увидеть не сможет.
Самара сам не понял, зачем за ним пошагал. Правда заметил, что ноги переставляет, но не чувствует ни их, ни шаг, как не ощущает ветра, запаха. Он словно в вакууме, пустом, сером, плоском. Это не нравилось.
Сел на пригорок напротив Радиша, Прохор у дерева притулился, раздраженный и желчный на своего подопечного.
– Теперь внятно – что происходит? – почти умоляюще попросил Радиш.
– Этот придурок умер! – выставил в сторону Самера руку Прохор.
– А ты?
– И я! Задолго до его рождения!
– Так. С тобой потом, – решил отодвинуть нарисовавшегося из глубины веков родственничка друга – и без него трудно разобраться. – Лейтенант?
– Я не умер, я просто вышел из тела.
– Погулять, – кивнул Прохор с ехидным оскалом. – И заблудился!
– Надо – вернусь!
– Так вернись! – рявкнул уже Радий. – Лань мертва, Харн мертв, Шах неизвестно где, и все ради чего? Они тебя вытаскивали! А ты – "погулять"!
Самара насупился:
– Лань?
И стал почти дымчатым от расстройства и сожаления.
– Стоять! – попытался задержать его перепуганный Прохор, но видя тщетность усилий, заорал уже на Радия. – Тя кто за язык тянул, дубина?! А то без тя я не знаю, что стражница погибла!
– Ты знал? – Самара тут же проявился и стал четким, но возмущенным. Смотрел на хранителя, как на злейшего врага. – Знал и молчал? Чтоб я тебя больше не видел, – процедил в ярости.
