Юэ опрокинула в себя рюмку, мельком подивившись, что смогла почувствовать вкус… и тут незнакомец заговорил. Тяжело, давясь словами, боясь — (зная) — что его немедленно и возмущенно прервут или высмеют… Но Юэ молчала.
— …только не надо, ничего не говорите, я и так знаю, все знаю, но поймите!..
А потом и он замолк, опустив голову. Вздрогнул. Медленно поднял на нее глаза.
— Простите. Пожалуйста, простите… И… спасибо вам. Знаете, вы… Вы мне, наверное, сейчас жизнь спасли. Спасибо.
Он стремительно поднялся и почти выбежал прочь. Юэ машинально взглянула ему вслед…
И не сразу сумела вернуться к четкам.
VIII.
— Молчишь?
Вэйр судорожно ухватился за кофейник, чуть не расплескав по клеенке черную гущу.
В глазах Джерм за ироничностью теснилась такая невыносимая (невыносимо знакомая!) — тоска пополам со страхом, что он чувствовал: еще немного, и он будет согласен на все, только чтобы получить право отводить взгляд…
— Не прогонишь?
Она все еще пыталась спрятаться за заслоном из самолюбия, цинизма, всех этих беспомощных «надстроек», в которые они все так привыкли верить.
Черт, ну сколько же их — умных, жестких, гибких — в латах своего Мастерства, в изрезанных пластическими операциями телах — будут разбиваться о него и, мучительно пытаясь подняться, молить о милосердии?
А он — задыхаться от жалости и бессилия?..
— Иди ты… — безнадежно начал Вейр, но она не дала продолжить. Рывком выдернула свое — (бесполое?) — тело из кресла, чуть не вцепилась в его ладонь.
— Слушай, ну я прошу — дай помочь. Я же вижу, что тут у вас творится!.. Она же все равно никого из вас не подпустит!.. А я тут знаю… одного, — лицо ее болезненно дернулось. — Он вырвет ее клянусь!.. Только не гони…
Ну так же нельзя — что же она… На мгновение Вейр задохнулся от боли… Как же так…
И следующий час оказался заполнен ее зрачками, расширившимися от ужаса, дружным матом Юэра и Наэла, вонью корвалола…
Потом они поговорили, как «взрослые люди».
Потом он согласился.
IX.
«Пришельца» она встретила через три дня в том же кафе. И снова разговор, вернее — монолог, только уже несколько менее больной и надрывный. И опять в заключение — смущенная благодарность…
Следующая встреча, вроде бы, уже не была случайной… а следующей Юэ почти ждала. И однажды…
— Спасибо, девушка, чес-слово, спасибо. Вы… Вы так чудесно умеете слушать…
Что-то треснуло, надломилось, и тоненькая струйка боли протекла куда-то вниз, и… Юэ рывком придвинула к себе блокнот: «Единственное, что я умею», — толкнула к нему. Поймала непонимающий взгляд, черкнула дополнение: «Я не могу говорить».
На лице — удивление сменяется недоверием, но нет этого проклятого сострадания — брезгливой жалости к калеке!..
Его зрачки стали огромными.
— Простите… Я… не заметил…
Юэ не сдержала улыбку, снова взялась за ручку:
«Меня зовут Юэ».
— Эталь, — все еще ошарашенно представился собеседник.
X.
«Комп» Юэ забросила и теперь целыми днями пропадала в Городе. А им оставалось только — «ждать и надеяться». Чем Вейр и занимался. Он ждал, а Фин, Юэр и новенькая спорили, и не раз Вейру приходилось прерывать их мягко-тактичные беседы, чуя, что за занавесом благозвучных слов идет бешеная пляска Холма, и бесполая бестия уверенно отбивает удары эльфа и берсеркера… Впрочем, с ними она была другой… И с тем, пришедшим, пообещавшим и несколько раздраженно отказавшимся от денег — (…Герма, да чтоб я с тебя хоть монету!..) она была другой. Или скорее — третьей… Теперь стоял лишь вопрос времени, нервное ожидание спало, ожидающие вернулись к своим делам, и лишь время от времени вяло переругивались, выясняя, чьей же морде все-таки быть битой, когда Юэ окончательно оклемается и выяснит, как с ней поступили ближние ея. Гермо с кривой усмешкой заявляла, что все ее «дела» заканчиваются хеппи-эндом, что вызывало вспышки негодования у Юэра и Финрода…
А Вейру еле удавалось хотя бы выглядеть спокойным.
Но, как ни странно, это ожидание тоже кончилось.
XI.
…Он говорил, а она слушала, и зрачки ее мягко мерцали в полусумраке беседы… Ты уже поверил? Вот и славненько… А эта улыбка навсегда закрепит в тебе правильный выбор…
Наконец, очередной счастливчик убрел, а через пол-часа пришел Юэр с радостным сообщением, что «Вэйр зовет».
Взгляд:
«Прям щас?»
— По возможности.
Взгляд:
«Так я уже собрана».
— Минутку…
Ласковый пинок придает ускорение.
Взгляд:
«И после этого они рассказывают анекдоты о долгих сборах женщин!»
— Уже!
Напарники, не дожидаясь лифта, ссыпались по лестнице вниз, метнулись к машине, и группка нетрезвых юнцов у гаражей быстро направилась по адресу, указанному гримасой Юэ. Там, в другом конце Города, напарников ждали…
* * *
из несохраненных файлов
«Вот и сделали сказочку о немом Корректоре. Все. Мной начали… мной и окончили. Вот только авторы разные. А теперь моя очередь. Вернее — наша. Мы вам устроим — нестандартные трактовки!..»
(В.Владимирский. Из предисловия к книге «Арахнофобия. Мировая Паутина».)
…Каждое время имеет свой стиль и моду, иначе говоря — свои стереотипы. Все течет и меняется, возвращаясь, при этом, на круги своя с упорством, достойным лучшего применения. Так, сейчас снова модно скрывать, где и кем ты работаешь — Охранником, Корректором, журналистом… Только не говорите мне о развитии по спирали — это просто замкнулся круг.
У каждой специальности есть свои профессиональные легенды. По ним можно даже изучать историю — при этом не только историю данной профессии, но и, как ни смешно, историю вообще. А так же психологию, философию… Список гуманитарных дисциплин Вы, думаю, спо собны составить и сами.
И, как очевиден факт существования профессиональных «баек», так неизбежно отыщется и кто-то эти байки собирающий, либо в качестве своеобразного хобби, либо для развлечения коллег в минуты совместного отдыха.
Я «снизываю четки этих легенд» исключительно в целях работы. Писать о Корректорах — это непростое занятие, и я сильно облегчу свой труд, если просто перескажу Вам часть тех «баек», на которых строится их история, философия, культура.
Вы не находите, что традиция — забавная вещь? Социологи ругаются нелитературными словами, пытаясь свести в схему незамысловатый маршрут: прецедент — повторение — фиксация… И результатом традиция, величественна, монолитна и неотвратима. Бедные, собирал и бы, лучше, «байки»: народное творчество — великое дело. Присмотритесь: все как на ладони.
