— Сколько?! — бывший генерал буквально открыл от удивления рот.
— Я прошу немного, — пояснил Джонсон. — Это лишь пятьдесят процентов от общей стоимости. Другой бы запросил девяносто или все сто. Ведь ценности извлекаю я, вы мне только ассистируете. К тому же я ликвидирую опасность. А во сколько вам обходится охрана? А?
Похоже было, что Брайт пропустил все это мимо ушей. Девять миллиардов подействовали на него, как ушат холодной воды. Вот тут-то он, видно, и решил, что Джонсон просто хвастун.
— Нет, — сказал Брайт, — на такие условия мы не согласны.
— А на другие условия не согласен я, — Боб поднялся. — Имейте в виду, Брайт, я проживу без вас, а вы без меня — вряд ли. Вы не найдете другого спринтера. Другого спринтера просто нет. Ни в России, ни в Германии, ни в Китае. Я — последний спринтер уходящего мира.
Потом он ослепительно улыбнулся белозубым ртом, словно вдруг из темноты сверкнула лампа-вспышка, и добавил с восхитительной небрежностью:
— Salud, camarada! Нужен буду — звоните.
«Да, — подумал Волжин, — не очень-то серьезно отнесся Брайт к «последнему спринтеру уходящего мира». Но Джонсон, кажется, не из обидчивых Джонсону нужны деньги. Интересно, зачем? «Зачем вам, Киса, деньги?» — вспомнил Волжин Остапа Бендера. — Действительно, дурацкий вопрос. Ну, ладно. Мы заплатим Джонсону — Джонсон спасет ценности. Или погибнет. Ясно одно: Джонсон не жулик. Самоубийца, маньяк, Герострат новоявленный, но не жулик. Ну, а если под Тоннелем не окажется ценностей, или не окажется бомбы, или, наконец, не окажется ничего — как тогда расплачиваться?»
На этот счет существовало много разных мнений, но теперь, когда великий спринтер был уже в пути, Волжин почему-то не сомневался, что меньше, чем девятью миллиардами, не отделаться, да к тому же скорей всего придется платить вперед.
— Мистер Волжин, можно вопрос?
Спрашивал молоденький сержант из охраны. Он в составе группы из пяти человек согласно предписанию сопровождал экспертную комиссию к Дамоклову Тоннелю.
— Спрашивайте, — сказал Волжин.
— Почему никто не нашел стопроцентного технического решения? Почему вы пошли на поводу у этого Дэммока и хотите угробить Джонсона? — выпалил сержант.
Волжин смерил юношу долгим взглядом. Потом ответил просто и спокойно:
— Да потому, что стопроцентного технического решения просто не существует. А вы, сержант, знаете такое?
— Сколько угодно.
Разговор становился забавным. Волжин любил такую игру: предложить какое-нибудь новое решение проблемы Дэммока, а потом детально, со вкусом раскритиковать его.
— И что же, например? — поинтересовался он.
— Ну, хотя бы телескопическую стрелу из пластика с манипуляторами на конце.
— Э, сержант, вы меня разочаровываете. Вы инструкцию-то читали?
— Я ее не осилил целиком, — честно признался тот.
— И напрасно. Ваша стрела предусмотрена в ней дважды: во-первых, по дорожке надо стучать, имитируя удары ног, — значит, уже не просто стрела, во-вторых, как только посторонний предмет углубится в Тоннель на двадцать метров, двери должны закрыться.
— Ну, хорошо, — сказал неунывающий сержант, — а дрессированная обезьяна?
— А почему, собственно, обезьяна? Вы что, считаете, она быстрее человека бегает?
— Нет, просто она может провести операцию отключения, а к пульту ее можно доставить на гепарде.
— Тогда зачем обезьяна? Просто человек. И не на гепарде, а на коне. Такая идея была, сержант. Но в инструкции есть и это. У коня и гепарда шаги не те. Дэммок перебрал целый зверинец: и тигров, и собак, и страусов, и еще черт знает кого. Вы себе представить не можете, что предусмотрел Дэммок. Там есть такие варианты, до которых никто бы и не додумался, наверно, не прочти мы инструкцию. Например, реактивный двигатель на теле человека или пропеллер, приводимый в движение пружиной. Автоматика сработает и на выхлопные газы и просто на воздушные потоки. Прочие ускоряющие двигатели, сами понимаете, без металла невозможны, а металл исключается с самого начала. Так что вот. А вы, сержант, какую-то обезьяну предлагаете. Смешно. Ценности спасет Джонсон.
— Простите, мистер Волжин, я в это не верю. Джонсон погибнет. И вы все это знаете. Вы же бежите из Зоны.
— Вы не правы, сержант. Я верю в Джонсона, но не исключаю трагического исхода. Понимаете разницу? Помочь Джонсону никто не сможет. К чему же лишние жертвы? А вообще должен вам сказать, Джонсон способен выбежать из восьми секунд.
— Нет, — упрямо сказал сержант. — Никакие допинги не скомпенсируют тех сложностей, с которыми он столкнется, а сложностей окажется больше, чем вы ожидаете.
Волжин не ответил. На какое-то мгновение ему показалось, что сержант прав. И стало страшно. За Джонсона.
А Боб Джонсон сидел в шезлонге, завернувшись в одеяло, хотя день был теплый, и вытянув свои непомерно длинные ноги с надетыми на них барокамерами. Барокамеры были подключены к насосу, а от насоса тянулся провод к вертолету. Во рту Боб держал загубник с трубкой, как у аквалангиста, и дышал смесью из баллона. Рядом, сосредоточенно глядя на секундомер, стоял рыжий и зеленоглазый Оливер Прентис — тренермассажист великого спринтера. По другую сторону шезлонга колдовал над пузырьками в чемодане коротенький полный негр, до того черный на фоне своего белого халата, что казался чернее Джонсона.
— Ввожу экспресс-допинг, — объявил он.
— Вводи, — сказал Прентис.
Джонсон выпростал из-под одеяла правую руку для инъекции, левой — вытащил загубник, сказав: «Хватит!» — и поднял глаза на подошедшего Волжина.
— О, привет, Игорь! — улыбнулся он.
— Привет, Боб. Что это у тебя на ногах?
— Локальное отрицательное давление, — солидно ответил Джонсон.
— Да нет, Боб, это я и сам вижу. Я про «шипы».
— Не «Адидас», не «Пума» и не «Кимры», — Джонсон улыбнулся. — Спецзаказ. — Верх — из синтетического пуха — тончайшая ярко-красная оболочка плотно облегала ступни Джонсона, а низ — руберит с пружинными шипами из пластика. (Подошва была черной, неожиданно толстой и в передней части утыкана тонкими желтыми шипами.) — Руберит гасит механические воздействия, — пояснил Боб, — в общем, когда я бегу, у меня такое ощущение, будто на ногах ничего нет, а прямо из подошвы растут эти гвоздики.
Джонсон вынул из кармана жевательную резинку и, развернув, положил яркий кубик в рот.
— Тоже с допингом? — спросил Волжин.
— Нет. Просто привычка.
— Ввожу общий стимулятор, — сообщил коротышка.
— Вводи, — сказал Джонсон.
Стоявшая рядом молодая и красивая Эльза Гудинес, председатель комиссии по делам спорта при ВКЗ, поморщилась, глядя на шприц с допингом, и Волжин подумал, что ее присутствие здесь как-то неуместно.
