— Каста убийц-безумцев, — механически отозвался Феррел. Но его возмущение было уже не столь искренним.
Бони пожала плечами.
— Ну, теперь он вернулся в лоно Великой демократии. А карманы у него были славные.
Прошло трое суток без единой тревоги — только редкие механические осколки. Феррел уже начал надеяться, что барраярец был их последней находкой. Они приближались к концу поискового маршрута, когда Терса Бони обратилась к нему с просьбой.
— Может быть, сделаем еще несколько витков, Фалько? Конечно, если вы не против. Вы же знаете, поисковый район задается исходя из средних значений рассеивания. Кто-то мог улететь и гораздо дальше.
Феррел не испытывал особого энтузиазма, но перспектива еще одного дня пилотирования была не лишена привлекательности, и он согласился. Ее довод оказался верным: уже через несколько часов детекторы выдали сигналы.
Когда они разглядели останки, Феррел тихо ахнул. Это была женщина. Бони втянула ее в корабль с удивительной нежностью. На этот раз Феррел решил уклониться от роли зрителя.
— Я… я не хочу смотреть на изуродованную женщину, — твердо заявил он.
— М-м, — отозвалась Терса, — а разве это справедливо — отвергнуть человека только из-за того, что он мертв? Вы ничего бы не имели против ее тела, будь она жива.
— Равные права для мертвых? — съязвил пилот.
Улыбка у нее вышла кривая.
— А почему бы и нет? Некоторые из моих лучших друзей — трупы.
Он хмыкнул.
Она стала серьезнее.
— Мне… как-то не хотелось бы на этот раз быть одной.
И Феррел занял свое привычное место у двери.
Терса уложила на стол то, что когда-то было женщиной, раздела, обмыла и распрямила. Закончив, она поцеловала мертвые губы.
— О, Боже! — Его чуть не вырвало. — Вы действительно сумасшедшая! Просто… просто чертова некрофилка! И к тому же некрофилка-лесбиянка!
Он повернулся, чтобы уйти.
— Вот что вы подумали, да? — Она говорила спокойно и без обиды. Это его остановило, и он оглянулся через плечо. Бони смотрела на него так же мягко, как на свои любимые трупы. — В каком же странном мире вы живете.
Она открыла чемоданчик и достала белое платье, тонкое белье и пару белых вышитых туфелек. Свадебное платье — понял Феррел. Эта тетка — настоящая психопатка…
Терса одела труп, тщательно уложила мягкие темные волосы, потом запаковала в мешок.
— Наверное, я положу ее рядом с тем высоким барраярцем, — сказала она. — По-моему, они очень понравились бы друг другу, если бы могли встретиться в другом месте и в другое время. И потом, ведь лейтенант Делео женат.
Она закончила заполнять бирку. Потрясенный разум Феррела отметил какую-то дополнительную странность, но прошло не меньше минуты, прежде чем он осознал, в чем дело.
Она не стала проводить идентификацию!
Он сказал себе, что должен немедленно выйти за дверь. Здесь все ясно, никаких сомнений. Но вместо этого с ужасом подошел к трупу и прочитал бирку.
«Мичман Силва Бони. Двадцать лет».
Его ровесница…
Феррел задрожал. В этой комнате действительно было холодно. Терса Бони закрыла чемоданчик и повернулась к подвесной платформе.
— Дочь? — спросил он. Других слов не было.
Она кивнула.
— Какое… странное совпадение.
— Никакого совпадения. Я попросилась на этот сектор.
— А-а. — Он сглотнул, отвернулся, снова повернулся к ней, густо покраснев. — Извините, что я…
Она улыбнулась своей медленной печальной улыбкой.
— Ничего.
* * *
Они нашли еще один механический обломок и поэтому решили сделать последний виток поисковой спирали, чтобы удостовериться, что все возможные траектории остались позади. И вскоре нашли еще одного мертвеца — в кошмарном состоянии, яростно вращающегося, с вывалившимися от какого-то чудовищного удара обледенелыми внутренностями.
Служительница смерти выполнила свою грязную работу, ни разу не поморщившись. Когда дело дошло до обмывания, Феррел вдруг сказал:
— Можно, я вам помогу?
— Конечно. — И Терса немного подвинулась, освобождая ему место. — Честь не уменьшится, если ее разделить.
И он его вымыл, робко, как начинающий святой, омывающий своего первого прокаженного.
— Не бойтесь, — сказала она. — Мертвые не могут вас обидеть. Они не причиняют боли — если не считать того, что на их лицах вы видите собственную смерть. А с этим можно справиться.
«Да, — подумал он, — хорошие люди не отворачиваются от боли. Но великие — идут ей навстречу».
«Мне страшно». Корделия отодвинула штору и посмотрела вниз, на залитый солнцем двор городской резиденции Форкосиганов и подъездную аллею. Длинная серебристая машина промчалась под полукруглой аркой и затормозила возле чугунной ограды, обсаженной густым кустарником с Земли. Правительственная машина. Открылась задняя дверца, и из машины вышел человек в зеленом мундире. Третий этаж искажал перспективу, однако Корделия сразу узнала командора Иллиана — только он не признавал никаких головных уборов. Командора скрыл портик. «Беспокоиться стоит, когда Имперская служба безопасности пожалует к тебе среди ночи». Но где-то глубоко под сердцем затаился страх: «Зачем я прилетела сюда, на Барраяр? Что я сделала с собой, со своей жизнью?»
В коридоре послышались тяжелые шаги, и дверь гостиной отворилась. Появился сержант Ботари.
— Миледи, пора ехать.
— Спасибо, сержант.
Она опустила занавеску и осмотрела себя в зеркале над старинным камином (трудно поверить, но люди здесь До сих пор сжигают растительное сырье просто для обогрева жилищ).
Она вскинула голову над жестким кружевным воротником, одернула рукава жакета и легким движением колен слегка расправила длинную пышную юбку — такие носят жены здешних форов. Юбка и жакет были бежевые. Этот цвет — цвет полевой формы Бетанского астроэкспедиционного корпуса — немного успокоил Корделию. Она пригладила темно-рыжие волосы, расчесанные на прямой пробор, и сколола их над висками двумя эмалевыми гребнями. Из зеркала на нее внимательно смотрела сероглазая женщина. Нос, конечно, мог быть и поменьше, подбородок тяжеловат, но в целом — смотрится неплохо. Вполне приемлемо для ее роли.
Хорошо. Если она захочет выглядеть изящной, ей достаточно встать рядом с сержантом Ботари. Корделия считала себя высокой, но едва доставала сержанту до плеча. Лицо Ботари походило на лицо химеры — плоское, уродливое, настороженное, с крючковатым носом. Короткая военная стрижка лишь подчеркивала все неровности его черепа. Даже элегантная темно-коричневая ливрея, расшитая серебряными гербами Форкосиганов, не прибавляла ему привлекательности. «Но для его роли — вполне приемлимо».
