— «Проходящий сквозь пламя», — взывали они. — Спаситель! Ты пришел! Помоги, спаси! — несчастные корчились в испепеляющем звездном пламени, протягивая к нему детей, а Андрей все понимал, смотрел, бросался к ним, пытаясь вмешаться, погасить огонь, вырвать у него беспомощные жертвы, и каждый содрогался от отчаяния, от того, что его призрачные руки бессильно проходили сквозь пылающие костры. Денисов не задумывался над тем, что сможет сделать, если ему удастся дотянуться до горящих химер. Он просто больше не мог оставаться сторонним зрителем: смотреть, слушать и быть не в силах вмешаться и помочь.
Принять решение заставил детский крик.
— Мама! — кричал мальчишка лет пяти, такой похожий на человеческого, земного детеныша, несмотря на золотистые чешуйки, покрывающие тело, несмотря на ветикальные зрачки огромных глаз, в которых стояли слезы. И Денисов рванулся на помощь, но снова прошел сквозь пламя.
Андрей, наконец, понял тщетность своих попыток и позвал Кахту, потребовав у артефакта живого тела, реального воплощения здесь, на Химере. Он попытался представить себя прежним, в солдатской форме, таким, каким был на последней фотографии, еще человеком, еще до войны и подсказал: — Ну же!
И впервые ощутил сопротивление. Елочная игрушка резко изменила цвет, вспыхнула алым и погасла, приняв прежний вид серебристого веретена. И тогда Андрей заговорил вслух, обращаясь к артефакту так, как будто тот мог его услышать, понять.
— Я этого действительно хочу, — просительно сказал он. — Я должен! И будь, что будет! — Денисов в нетерпении встряхнул серебристое веретено и взмолился уже про себя: — Давай же!
На этот раз артефакт отозвался, заиграл белыми всполохами, испуская зловещее сияние, а потом сияющие стрелы вонзились в призрачное тело Проводника, и тот выпал в реальность Химеры.
Вокруг вспыхнуло обжигающее пламя, но Андрей даже не успел ощутить ожога, как все вокруг окутала серая тень и, сильным рывком выхватив отчаянно сопротивляющегося Денисова из огненного ада, зашвырнула его во мрак незнакомого туннеля, открывая портал.
«Счастье — побудительный мотив любых поступков любого человека, даже того, кто собирается повеситься»
Блэз Паскаль «Мысли»
Валерий оторвался от изучения бумаг. В спокойное ясное июльское утро ворвалась едва ощутимая тревожная нотка чуждого эмофона, словно по комнате вдруг пронесся холодный ветерок. В рабочем кабинете сгустилось напряжение, стена напротив вздулась бугром, на мгновение стала полупрозрачной, и прямо в воздухе над дверью нарисовался неровный черный квадрат. Пробойный портал.
Кто-то из альтаирцев или других высших с портальным ключом. «К» или? — Валерий включил силовую защиту комбинезона и, выскочив из-за столика, где разбирал посольскую документацию, метнулся в противоположный от портала угол, изготовившись к обороне. После пресловутой истории с дипломницей приходилось все время быть настороже.
Черный квадрат дрогнул и слабо шевельнулся, сползая в сторону, вниз. Потом от него отделился, выскользнув в комнату откуда-то из надпространства, извивающийся в мелких конвульсиях сгусток серого мрака, транслирующий чуждый и, одновременно, знакомый эмофон. М'рауг!?
— Т'хак, ты? Что случилось? — обеспокоенный Седов сразу перешел на мыслеречь.
— Интервью пришел взять, — передразнил м'рауг, темным облаком оседая на пол и пытаясь сдержать дрожь.
Валерий улыбнулся, вспомнив первую встречу с орионским вампиром. Но сейчас м'раугу, похоже, было не до шуток.
— А если серьезно? Ты же весь трусишься! — никогда еще орионец не являлся на встречи в таком «разболтанном» виде.
— Подарочек принес, заказанный, — объяснил Тхак. — Ты же просил! Еле вытащил! Обоим досталось!
— Переместитель? Да ради него и не стоило…, - Седов не успел договорить, как м'рауг протянул к жерлу портала щупальце сумрака, и вырвал оттуда спрессованный блок темноты. Кокон мрака распался, и массивное тело рухнуло на пол. Уютную комнату посольских апартаментов заполнили непривычные и такие неуместные здесь запахи горелого мяса, крови, мочи, крепкого мужского пота. Валерий с удивлением и недоверием уставился на орионский «подарочек»
— «Бойся данайцев и дары приносящих», — пробормотал он неведомо откуда пришедшую в память фразу. — И что бы это значило?
На полу у дверей санитарного блока лежал человек, землянин. До невозможности грязный и вонючий. Темноволосый мужчина, по всей видимости, молодой, невысокий, но крепкий и плечистый, в незнакомой серой военной форме, изорванной и обгоревшей, уткнулся лицом в керамические плиты пола и глухо застонал, завыл что-то вроде: — Нет! Не успел! Зачем?
Левой рукой он упирался в пол, а правой прижимал к груди какой-то предмет, похожий на серебристую елочную игрушку. Очень знакомую Валерию игрушку. Неужели?
— Это? — все еще не веря, спросил вслух Седов, потом, спохватившись, повторил вопрос в мыслеречи. Судя по запахам и звукам, тело, лежащее перед ним, было вполне человеческим, и ничем не напоминало знакомый массивный силуэт киборга.
— Твой заказ выполнен, — подтвердил вампир. — Еле вытащил. Угораздило же чудика забраться в нестабильность!
Валерий склонился над парнем, но тот, оттолкнув его руку, вновь глухо застонал.
— Не трогай его пока, — посоветовал орионец, — пусть немного опомнится. Я его силой выковырял, он еще и сопротивлялся. А ведь из самого пекла!
— А где раздобыл портальчик? — отвлекшись, Седов кивнул на черный квадрат. — Похоже на альтаирский.
— Ребята помогли из университета, с Береники, — объяснил м'рауг. — Такой, пожалуй, не потянули бы и альтаирцы.
— Пробойный межгал?
— Бери выше. Индивидуальный заказ. Специально для зоны нестабильности зубрилки арт сделали, когда узнали, для чего мне нужно. Им тоже интересно было, — Т'хак вытащил из складок серого сумрака портальный ключ и с гордостью продемонстрировал другу. — Многоразовый!
— И дорого сейчас такое стоит? — Седов по-прежнему мечтал о современных портальных технологиях для Земли.
— Шутишь? — удивился орионец. — Кто такие вещи за деньги делает? По дружбе слепили, для дела, но придется вернуть, — с сожалением сказал он.
— А сам?
— Куда мне! Я — гуманитарий, в Альфе учился, на философском. Умел бы я такие вещички делать, не застрял бы на Самарите на пол-жизни! — он излучил острую волну тоски, вспомнив о прошлом. — Но и сейчас досталось. Задачку ты задал не из простых.
— Потому тебя так и трусит? — понимающе сказал Седов.
