Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

«Мы не можем выбрать именно такой путь, — решил тогда Мулвен Роа. — Эти отбросы общества рассуждают точно так же, как и остальные жители Арванета, или большинство рагидьянцев. Десять лет переговоров для них не более, чем щелчок пальцев. Баромьянцы не будут ждать ни целую жизнь, ни хотя бы десять лет, чтобы учинить очередную крупную заваруху. Нам необходимо двигаться быстрее, иначе мы потеряем все шансы, которые пока еще есть. — Он усмехнулся собственным мыслям. — Мы пошлем туда солдата.»

Конфликт с Риджелом Гэарлохом разрешился легко, ибо дело касалось Морской разведки. Джоссерек ударил его несильно. На борту «Сканнамора» он один знал правду, если не считать тех троих моряков с острова Ики, его родного острова, но с ними Мулвен Роа имел отдельный разговор. Чем меньше людей в курсе дела, тем меньше вероятность предательства… скажем, со стороны человека, накурившегося марихуаны в публичном доме.

Но теперь и сам Джоссерек был в растерянности. Он не осмеливался пролить свет на характер своей миссии первому же попавшемуся главарю банды в местном преступном мире. Никто из них, в свою очередь, так быстро не доверился ему. Началось взаимное прощупывание. Например, чем больше он наблюдал за Казиру и особенно за Донией, тем больше в его речи проскальзывало слов, не свойственных простому моряку. И они в свою очередь, — если они были теми, за кого он их принимал, — изучали его и давали ему понять…

Не торопиться. Раньше он давал себе один-два месяца на поиски того, кто ему был нужен. Но сейчас, похоже, на это отпущены считанные дни. И тогда он сможет расслабиться и просто наслаждаться этими прогулками.

Словно почувствовав его настроение, Дония сказала:

— Давайте наслаждаться тем, что мы имеем.

И они наслаждались.

Среди пустых домов они нашли много странного, восхитительного, вызывающего щемящее чувство утраты. Однажды они набрели на небольшую усадьбу, где была спортивная площадка. Они с удовольствием поболтали бы там, но почему-то им стало неловко, словно прежние хозяева могли вдруг вернуться и застать непрошенных гостей. За северным рукавом королевского канала они вновь очутились в густонаселенном районе. Но здесь были в основном культовые постройки: аббатства, церкви, могилы, здесь медленно расхаживали монахи и монахини, здесь отсутствовала та ужасающая жизнь торгашей и нищих, которая так волновала Донию. Они дошли до Пэлис Роу и двинулись вдоль него, так они шли, пока им не надоело это сооружение и тогда они свернули в сады Эльзы, где их ждал лабиринт дорожек, загадочные, экзотически подрезанные кусты, клумбы, на которых цветы образовали символические узоры. На озере Нарму они взяли напрокат каноэ. Цена была довольно высокой, но именно поэтому на воде было не так уж много отдыхающих. Под арками Патриаршего моста они съели очень поздний ленч — зубатка, приготовленная на пару и печеный картофель были куплены с ручных тележек. Потом они проскользнули на Большую Арену, где уже более ста лет не было ни одного зрителя, и выпили там холодного пива.

Прошел час, прежде чем Джоссерек оценил, насколько уместным было дружеское молчание Донии. Женщина из Киллимарейча надоела бы ему своей болтовней, женщина откуда-нибудь еще, может быть, никогда не провела бы с ним бок о бок целый день, а если бы и провела, то вообразила бы себе целый роман. А Дония просто не говорила о себе много, не расспрашивала о его жизни, и не делала никаких никчемных замечаний относительно окружающей действительности. Несмотря на то, что она, можно сказать, пригласила его на эту прогулку, он никоим образом не чувствовал, чтобы она пыталась выведать его намерения. Она хотела оценить его не в заключении и не за развлечениями у Казиру. Она просто хотела провести с ним время после полудня.

К концу они вынуждены были немного поторопиться. Солнце стояло низко, тени заполнили улицы, Лэарс был не самым подходящим местом для прогулок привлекательной женщины и невооруженного мужчины, который, судя по одежде, был при деньгах. Выйдя днем, они вероятно, рисковали, выставляя напоказ отличительные знаки, которые выдал им Казиру и благодаря которым они находились под защитой Братства Рэттлбоун. С наступлением темноты эти знаки не спасли бы их, в сумерках ни один свидетель не смог бы опознать нападающих, даже за большое вознаграждение.

Фаунтик Стрит лежала на границе районов: к югу располагались магазины и дома, чьи владельцы на ночь запирали ставни и баррикадировали двери, к северу — кирпичные ночлежки. Джоссерек и Дония пошли по этой улице к Пеликан Лэйн, которая доходила до Цирка у Фонтана, выходила к его входу и огибала его. На открытом месте было полно верховых.

— Баромьянцы, — прошептала Дония.

Джоссерек кивнул. На высоких лошадях восседали маленькие всадники с кожей медного цвета, чьи черные волосы были подрезаны на рагидьянский манер, а редкие бороды подстрижены так, как это принято у горцев. Они были обуты в сапоги со шпорами, на них были кожаные штаны, латы поверх рубах из грубой голубой ткани, конические стальные шлемы защищали головы. На седлах висели небольшие круглые щиты, украшенные полковыми тотемами, у некоторых были топоры, но большинство были вооружены луками. У всех на поясах висели мечи и кинжалы, в руках — копья. От их животных сладковато пахло, копыта цокали по мостовой. Отряд насчитывал десятка два всадников.

— Что происходит? — спросил Джоссерек, приблизив губы к ее уху так близко, что соломенные волосы щекотали его. Сердце замерло.

— Я не знаю. Может быть, налет на Лэарс? Облава? Казиру говорил, что они устраивали их, когда Наместник узнал, где скрываются главари Братства Кинжала.

— Мм-м… Как вы считаете, мы должны уносить ноги?

— А что нам еще остается делать? Согласно новым правилам владельцы трактиров обязаны сообщать о заграничных гостях, особенно о тех, кто не может представить разрешение на въезд. Тем, кто не подчинится этому правилу, вероятнее всего, перережут глотку и вытрясут кошелек. А что касается меня… — она сердито махнула рукой.

Джоссерек понял, что она приехала нелегально. Казиру смог устроить. Но сейчас это не имело никакого значения. Они отступили к Пеликан Лэйн и пересекли улицу в безопасном месте. По улице двигался редкий транспорт, мулы тащили фургоны, несколько пешеходов торопливо шли по своим делам, в стороне от Лэарса не было видно никого, там все попрятались по своим норам. Эти жилища не так уж разрушены, но ужасны, полузасыпаны мусором и разными отбросами. Здесь бродили дворняги и уличные коты — когда-то эти дома тоже, наверное, были брошены владельцами. В темноте каждый шаг отдавался гулким эхом. В зябком воздухе стоял запах помоев.