Пол Андерсон - Восставшие миры. Зима мира. Сломанный меч [Авт. сборник]

Она взяла его за локоть. Он почувствовал тепло ладоней и маленькие бугорки мозолей на них.

— Смотри — хорошее место, здесь можно отдохнуть, — предложила она.

Небо сияло, словно промытое недавним дождем, по нему плыли редкие облака. Свет лился на здания, и те, казалось, впитывали его. Многие из них были разрушены: стены без крыш, трубы без стен, колоннады без карнизов. Все густо заросло плющом. Груды булыжников под ногами поросли куманикой и первоцветом, вздымались тополя, трава аккуратно обрамляла булыжники мостовой. Памятник забытому герою весь покрылся мхом, но камень там и сям проглядывал сквозь зелень. В воздухе стоял запах жасмина, где-то слышались шутовские рулады пересмешника.

Дония устроилась на замшелом камне, положив подбородок на колени, обхватив руками голени. В миле поодаль путники видели черную глыбу Дрим Эбби, это было одно из немногих мест в районе, где сохранилась хоть какая-то жизнь. Совсем рядом висело гнездо иволги.

Джоссерек примостился рядом, стараясь не прикасаться к ней, как бы не влекло его обнаженное, слегка тронутое загаром тело. — Значит вы добирались и до океана? — спросил он. — Ну и как, путешествие было удачным?

— О да! — Она улыбнулась, глядя прямо перед собой. — Я видела, как валы с грохотом разбивались в белые и зеленые брызги. Я плавала в этих водах… холодных, горьких, но таких нежных. Я видела чаек, морских львов, морских выдр. Мы доставали моллюсков, похожих на забавные орешки, живущие в норах. Мы плыли на лодке и над нами вставал тихий серебряный рассвет. Мимо проплывали киты. Один из них выставил голову из воды, и может быть, пожелал нам доброго утра.

— Я бы этому не удивился, — заметил Джоссерек. — Они встречаются в Киллимарейче — киты, дельфины — и знаете, они думают и чувствуют, как и люди.

— В самом деле?! — радостно воскликнула она.

— Да, так утверждают наши ученые. Может быть, это предрассудки. Понимаете, согласно основной религии нашей страны, они являются священными животными. Дельфины — олицетворение богов жизни, а акулы — богов смерти… Впрочем, не берите в голову. По-моему, наш миф просто оправдывает закон об их охране.

— У вас запрещается их убивать?

— Да. Мясо, жир, китовый ус — все это довольно ценные вещи, поэтому киты и дельфины охраняются патрульной службой. Я…

«Нет, рассказывать о том, как Мулвен Роа нашел меня, пригласил к себе домой, уговорил устроится на работу, сначала в китовую полицию, а потом, когда я научился работать с такелажем… еще рано.»

— Мне приходилось быть свидетелем схваток между патрульными катерами и командами браконьеров.

— Я рада за вас, — мрачнея, сказала она. — Вы остро ощущаете свою принадлежность к той жизни. Я не знала.

Ее ирония тронула его.

— Если мы будем добры к китам, моя дорогая, сознание будет меньше докучать нам, когда дело коснется людей. Кроме того, в трудовых лагерях тоже кое-чему учат. Но если уж вы хотите считать меня идеалистом — прекрасно.

— Мы в Рогавике никогда не убиваем диких животных на продажу, — добавила Дония. — Это было бы неправильно.

— И добавила уже деловым тоном: — И это было бы глупо. Мы живем хорошо, потому что нас мало, а стада огромны. Если изменить это соотношение, нам придется сделаться фермерами. — Она сплюнула: — Фу, я путешествовала в фермерских землях Рагида. Это даже хуже, чем город.

— Хм, — Джоссерек задумался. — Идеализм может и не подействовать на вас. Вы не похожи ни на одну женщину из тех, что встречались мне раньше где бы то ни было в этом мире. Я слышал, что ваши люди не переносят толпу. По-моему, именно поэтому вы оживились, когда мы пришли в этот пустынный район. Так что вы думаете о фермах, пастбищах, плантациях?

— Да там же все и вся посажено в клетку, — сказала она и чуть помолчав, продолжила: — Города тоже плохи, но не до такой степени. Некоторое время мы можем терпеть вокруг себя чужаков, пока их зловоние не начнет досаждать нам. Но мы и не обязаны выдерживать слишком долго. А фермерам приходиться терпеть это всю свою жизнь. Здесь, в городе, почти все представляют друг для друга лишь кусок мяса на двух ногах. Это… гадко. — Она потянулась, тряхнула головой, отбросив назад волосы. — А среди этих заброшенных домов царит мир.

— Мадам, — сказал Джоссерек, — если мое присутствие начнет раздражать вас, предупредите меня об этом.

— Хорошо. И хорошо, что вы мне об этом сказали. — Потом она спокойно добавила: — Я могла бы и переспать с вами.

— Да? — Он задохнулся и схватил ее за плечи. Сердце его бешено заколотилось.

Она рассмеялась и оттолкнула его.

— Не сейчас. Я не проститутка, принимающая клиентов — как пришел, так и ушел. Казиру со своими прихвостнями надоедают мне; они спрашивают, пытаются советовать, как мне поступать. Они хотят, чтобы обедала за их столом, а у меня сразу пропадает аппетит.

«Может быть, позже? Где-нибудь на твоих открытых равнинах, Дония? Ко мне вернулось самообладание. Ну что ж, пока мне придется пользоваться услугами Ори. Я остыл. Почему ты считаешь, что я, бедный матрос, вообще когда-нибудь воспользуюсь твоими услугами? И считаешь ли ты так?»

— Что ж… и все равно, я польщен, — сказал он вслух.

— Там будет видно, Джоссерек. Когда я встретилась с тобой, я ничего не знала о таких как ты. — Она помолчала с полминуты. — Казиру говорил, что тебе подобных больше всего волнуют деньги. Я не очень-то в это верю теперь, когда узнала, что вы защищаете китов.

Джоссереку представилась возможность продемонстрировать такую же бесстрастность, какую демонстрировала она все это время, а заодно между делом представить себя и свой народ в выгодном свете.

— Мы не так уж алчны, — сказал он, осторожно подбирая слова. — Большинство из нас, я хотел сказать. В Киллимарейче мы сделали человека свободным, дали ему возможность самому устраивать свою жизнь, тонуть или плыть в русле довольно-таки мягких законов. А для тех, кто к этому не привык, это непросто, уж я-то знаю. А вы, северяне, как поступаете со своими проигравшими?

Дония передернула плечами.

— Как правило они умирают. — Потом она спросила: — А Казиру мне не лжет? Он утверждает, будто морской народ злится на Империю только за тар… как уж это у вас называется?

— Тариф? Да, в какой-то мере. В Арванете никогда не было большой пошлины на ввоз товаров. И сейчас наши компании, естественно, недовольны тарифами, которые установила Империя. Да еще при нынешней конкуренции на юге пролива… Но это проблемы торговых компаний. У большинства из нас нет особых причин для конфликта.

— Тогда почему же вы… — Она замолчала, не договорив.