Он кинулся к окну.
С третьего этажа было видно, как в нескольких десятках метров от подъезда посреди мостовой остановилась растерянная Люся.
К ней от канала бежали велосипедисты.
– Стой! – вопили они, стараясь перекричать друг друга.
Люся кинулась было бежать в другую сторону, но оттуда уже крутил педалями рикша.
«И чего же я не кинул коляску в реку!»
– В подъезд, Люся, в подъезд! – закричал доктор.
Люся подняла голову, увидела Леонида Моисеевича.
– Что? – крикнула она. – Что вы говорите?
И тут же на нее накинулся первый из велосипедистов.
Люся стала отбиваться и этим дала им повод ее бить.
– Не смейте! – закричал доктор. – Отпустите!
– Ах вот ты где! – обрадовался рикша.
И кинулся к подъезду.
Но доктор не стал его дожидаться, а побежал по лестнице вниз.
Он встретил рикшу на втором этаже. Рикша схватил его, он был куда сильнее и злее.
– Да я же не убегаю! – кричал доктор.
Рикша заломил ему руку за спину и так вывел его на улицу.
– Ну зачем вы так, – сказала Люся, когда их вели к каналу.
– Что так? – не понял доктор.
– Стали кричать. Они бы вас не заметили. А потом бы вы с Егором меня освободили.
Велосипедисты с шутками и гоготом мальчишек, выигравших футбольный матч у соседнего двора, связали пленникам руки перед животом и потащили их к набережной. Там взобрались на велосипеды – одни ехали спереди, натянув веревки, другие перекликались сзади.
Рукам было больно. Веревки дергались, узлы впивались в запястья.
Зато велосипедисты не слышали, о чем разговаривали Люся с доктором.
Доктор рассказал ей, что Егор уже находится в реальном мире, чем ее страшно испугал. Она не думала, не хотела думать об опасности для Земли или каких-то химических складах – ее Егорушка, ее единственное сокровище, ради которого стоит жить, ушел от нее.
Она и жалела его, и боялась за него, а то принималась казнить его и проклинать, потому что нельзя думать только о себе – разве так можно, кинуть ее в этой яме? «Я же за ним пошла бы куда хочешь, хоть на Северный полюс».
Потом ею завладела новая мысль:
– Леонид Моисеевич, а у вас еще вакцина осталась?
– Даже если бы осталась...
– Вы должны, вы обязаны меня тоже уколоть.
– Зачем? Не лучше ли подождать, пока вернется Егор?
– А кто его будет защищать? Он же все позабыл – его любой бандит убить может. Он же мягкий, он же тряпка!
– А ты?
– А я железная, я как кошка живучая.
– Ладно, – согласился доктор, чтобы утешить девушку. – Я тебе вкачу вакцины.
– Почему согласились? – Люся была охвачена подозрением. – А потом обманете?
– Глупышка. Кто нас с тобой подпустит теперь к вакцине? Неужели ты думаешь, что они тащат нас для того, чтобы кормить обедом и отвести в балет?
– Бросьте шутить! – Люся была настроена серьезно. – Мы убежим и отыщем Егора.
– Хорошо, – сказал доктор. – Сделаем, как ты велишь.
Он устал бежать за велосипедистами и готов был уже взмолиться о пощаде.
Но, на счастье, велосипедисты и сами устали крутить педали.
Они поехали тише, со скоростью шага, и пленники уже не так мучились, если не считать, что веревки держали их туго, так, что затекли руки. Доктор достаточно знал Берию, чтобы предположить, что их спрячут в казематах и Берия будет допрашивать обоих.
– Держись, Люся, – сказал он на прощание девушке, когда их подвели к ступеням Смольного.
Рикша остался у ворот. Ждать заданий.
Егор недостаточно знал Петербург.
Он был там с отцом на школьных каникулах в девятом классе, отец считал себя просветителем и с утра доставал записную книжку, в которой были учтены все музеи и галереи, а также выдающиеся памятники архитектуры. Егор устал за неделю и мало что запомнил.
Но Егор думал, что у него есть преимущество перед агентами Берии. Вернее всего, они сбежали из мира раньше, и даже значительно раньше, чем он. Может, он думал так оттого, что Майоранский был похож на киноменьшевика, а Лядов – на Суворова. И одеты они старомодно.
Обычно люди одевались в Чистилище так, как привыкли делать при жизни.
Эти мысли промелькнули у Егора, пока он перемещался в свой старый мир. Само перемещение не занимает времени и в то же время объективно кажется долгим.
И тут он очутился в нашем с вами мире.
Он и не мечтал здесь очутиться. И все произошло так быстро, что он не подумал о Люсе. А сейчас, стоя на каменном полу пустого пыльного цеха, он вдруг понял, как плохо он поступил.
Хотя и не мог поступить иначе.
Но он не должен был – не имел права оказаться дома без Люськи. Это было предательством.
Пока сбивчивые мысли неслись в сознании, Егор осматривался и прислушивался.
Все было иначе.
Во-первых, воздух – живой, наполненный запахами и звуками.
Может быть, если ты живешь здесь всегда, то этого гудения воздуха не чувствуешь.
На самом деле – это главное, что ощущает человек, пришедший оттуда.
Егор осмотрелся. В гулком здании покинутого цеха, в дальнем конце которого стояли штабеля ящиков, было совсем пусто. Может, поздно, может, выходной, а может, завод стоит.
Пол был пыльным. Пылинки, миллионы пылинок танцевали в воздухе, где из высокого окна цех пронзал по диагонали луч солнца.
Господи, это же солнце! Какая радость!
Егор сделал несколько шагов в сторону луча и остановился – увидел в пыли следы ботинок.
Вернее всего, следы агентов.
Они знали, куда идти. И пошли не прямо в торец цеха, как намеревался Егор, а направо, к небольшой двери.
Он быстро пошел по следам, но, еще не дойдя до двери, был вынужден остановиться, потому что перехватило дыхание.
Воздух здесь был тугим, он с трудом входил в легкие, когда спешишь. Это придется учитывать. Ты же мертвый человек среди живых в отпуске на три дня!
Приоткрытая дверь вывела Егора на заводской двор.
Наконец-то он на улице.
Вечерело. И было не поздно. Скорее тепло, чем холодно; ветер, налетающий вежливо и не спеша, был прохладным.
Множество звуков окружило Егора. И звонок проезжающего за высоким забором трамвая, и вороний крик, и лай собаки, и голос телевизора, передающего спортивный репортаж, и даже отдаленные переклики людей.
Перед ним была проходная.
Егор обернулся.
Сзади поднимался потрепанный корпус цеха, но справа и слева стояли целые и обитаемые здания. Видно, это был большой завод.
Егор вошел в проходную.
Бабка, сидевшая за турникетом, пронзила его орлиных взором из-под сильных очков и спросила:
– Ничего с собой не прихватил?
– Как же можно? – возмущенно и правдиво ответил Егор и этим вахтершу убедил.
