— Это, наверное, древние так делали? Я никогда об этом не думал.
— Вряд ли, — отозвался я, — зачем? Радиоэлектронных стенок же не было, и компас нормально показывал.
— Я думаю, никто не откажется от чашки чая, — заметила Тереза, доставая небольшой котелок.
— Ого, здорово! — восхитился я. — Жаль только, что это будет первый из двух раз за ближайшую неделю. И без сахара. Это теперь стратегический невозобновляемый ресурс.
— Тут растет одна новосицилийская травка... — неуверенно предложила Джессика.
— Э-ээ, а ты точно знаешь, что это та самая и она не ядовита?
— Точно.
— И где она растет? — спросил Лео.
— Ну, тут недалеко. — Джессика махнула рукой в сторону, откуда мы пришли. — Я не догадалась сорвать, когда мы шли сюда.
— Я провожу, — вызвался Алекс.
Мы с Лео переглянулись.
— Ладно, — сказал я, — но через десять минут чтобы были здесь, и если что, кричи громче. А мы пока вскипятим воду.
— Ага, — согласилась Джессика.
Парочка удалилась.
Где-то совсем недалеко журчал ручеек — в этих местах чистые маленькие роднички не редкость. На наше счастье. Ну пустыню я бы для воскресной прогулки не выбрал.
— А я схожу за водой, — предложил Гвидо и испарился прежде, чем я успел согласиться.
— А здесь может расти новосицилийская травка? — с тревогой спросил Виктор.
— В общем, да, — ответила Тереза. — Этну так терраформировали... я не специалист, — смутилась она, — но на Северном можно встретить что угодно где угодно.
— Хорошо, что не кого угодно, — заметил Лео.
Мы рассмеялись.
— Да уж, с парой горынычей мы бы сейчас не справились.
Я забеспокоился: зря я отпустил Джессику с Алексом, вроде бы тихо и никого нет, но все же... Гвидо не исчезал из моего поля зрения, и за него я не беспокоился. Родник оказался совсем рядом.
Я рисовал на карте маршрут, а Лео вырезал рогульки для котелка и время от времени одобрительно хмыкал, поглядывая на мою работу.
Джессика с Алексом вернулись вовремя, живые и здоровые, я облегченно вздохнул, Лео тоже.
Джессика принесла целую охапку травы, я потрогал, понюхал...
— По-моему, это мята, — сказал я.
— Да, а что? — удивилась девочка.
— Она не новосицилийская. Это нормальное земное растение, у нас в парке растет, Джорджо его очень любит.
— А новосицилийские растения — ненормальные? — обиделся Виктор.
Мы засмеялись.
— Тереза назначается главным диетологом, — заявил я, — у нас четырнадцать рационов. Ну, соответственно, две штуки в день. Сегодня можно одну, авось не оголодаем с домашних-то завтраков.
Тереза кивнула и занялась делением.
— Почему это все войны начинаются в воскресенье? — спросила Лаура.
— Прошлая началась в субботу, — заметил Алекс, — но вообще-то да. Солдат распускают в увольнение.
— И на Земле тоже было так же, — вспомнил я историю. — Или если не в воскресенье, то первого числа. Эту войну затеяли не мы, точно.
— Почему? — поинтересовалась Тереза.
— Нас бы тогда не отпустили, генерал бы что-нибудь придумал. И вообще мне кажется, что им с синьором Мигелем нравится быть невинными овечками. «Тут на нас какие-то волки напали, во-он валяются, а мы сами белые и пушистые».
— А-аа, понятно.
— И кроме того, радиоэлектронная стенка не в наших интересах, ни один Сеттер не взлетит. И по-моему, на Этне это вообще в первый раз.
— Так в Палермо сейчас уличные бои? — со страхом спросила Лариса.
— Наверное, да, — ответил я.
— Понятно.
— Ты ешь давай. Беспокоиться будем потом. Утешай себя тем, что в такой длинный поход тебя бы точно не отпустили.
— М-мм, не знаешь ты моего папу, — заметила Лариса.
— Вьешь веревки из самого страшного человека на Этне? — с иронией поинтересовался я.
— Почему это самого страшного? — обиделась Лариса.
Алекс понимающе засмеялся.
В общем обед прошел весело. Через пять минут от мизерных порций ничего не осталось. Притомившиеся ребята пили мятный чай без сахара, а мы с Лео обсуждали наши дальнейшие действия.
— Мы выступим через полчаса и к вечеру дойдем вот досюда. — Лео показал на карте.
— Ох, загоняем мы их. — Я покачал головой.
— Есть другой вариант? — Лео удивленно поднял брови. — Уже километров через десять хребет сглаживается, воду так просто не найдешь. Предлагаешь волочь ее на себе? Так не в чем.
— Это я так, жалуюсь на жизнь. Ты, конечно, прав. Другого выхода нет.
— И вообще надо побыстрее отсюда убираться.
— Ну не знаю, — возразил я. — Нас же сюда отпустили, потому что здесь безопасно, и еще даже один день не прошел. Ушами, конечно, хлопать не стоит, но в общем...
— Ладно, убедил, — проворчал Лео.
— У Робинзона Крузо было больше снаряжения, — заметил Алекс, — но он был один.
— А в «Таинственном острове» у них была только одна спичка, нож сделали из стального собачьего ошейника, а линзу, огонь зажигать, — из стекол от часов, — подхватил Лео.
— Так что мы прорвемся. — Я хлопнул Лео по плечу.
— Подъем, — скомандовал он нашей команде, — и шагом марш до самого заката.
К вечеру мы достигли довольно приличной речки, до которой Лео и наметил дойти, но девочки и Виктор к этому моменту были так измучены, что их даже пришлось уговаривать поужинать.
Палатка — очень простая вещь и очень просто устанавливается. Но кто же берет с собой палатку, отправляясь в однодневный поход? У нас были только плащ-палатки. Это великое изобретение дизайнерской мысли: из одной плащ-палатки делается одноместная палатка, из двух — двухместная, ну и так далее до шести. Больше уже бессмысленно. Но это требует некоторого навыка. Среди нас им обладали Алекс и Гвидо — результат «отдыха» в военно-спортивных лагерях. Мы с Лео с удовольствием поучились: ничего такого невероятного, надо только понять общий принцип. Мы нарубили еловых лап для лежбищ и соорудили над ними две трехместные палатки: девочки вчетвером поместятся в одной из них. Нам тоже больше места не нужно, потому что всю ночь кто-то будет на страже, а в тесноте теплее.
Лео разбудил меня в пять утра. Дал он мне поспать в свое удовольствие, почти семь часов.
— Все тихо, — доложил Лео, — через два часа подъем.
— Хорошо.
Я забрал бластер и выбрался из палатки. Вот это холодрыга! Умереть можно. Я подбросил в костер побольше дров. Через час я услышал тихий сигнал будильника, и из палатки выбрался заспанный Гвидо.
— Куда в такую рань? — спросил я.
— Рыбу ловить. Лео говорит, самое подходящее время.
— Понятно. Герой! Добровольно вылезать в такой холод!
