— Помогите мне! — снова голос Паже.
— Что тут за беспорядок?! — раздался еще один громкий мужской голос.
В этот миг Десейну уже казалось, что он превратился в отдельный от лица рот, который дул, дул и дул, подобно ветру. Конечно же, весь мир должен сжаться под напором этого урагана!
Затем он стал доской, качающейся на ветру. А в следующий миг — детскими качелями. Вниз и вверх… вверх и вниз.
«Лучше хорошо бежать, чем плохо стоять», — вспомнил он. И побежал. Он бежал, задыхаясь, хватая ртом воздух.
Из кружащихся над ним облаков вынырнула скамейка. Он рухнул на нее… и Стал еще одной доской. И доска эта все глубже и глубже погружалась в кипящее зеленое море.
«Жизнь в океане бессознательного», — подумал он. Вокруг становилось все темнее и темнее.
«Смерть, — мелькнула мысль. — Именно на фоне смерти я могу познать себя».
Темнота рассеялась. Десейна несло вверх, к ослепительному свету, где в сиянии двигались темные фигуры.
— У него открыты глаза, — голос медсестры.
Промелькнула какая-то тень.
— Джилберт? — произнес Паже. — Джилберт, ты можешь слышать меня? Сколько Джасперса ты принял?
Десейн честно попытался ответить, но губы отказывались подчиняться. Снова вернулось ослепительное сияние.
— Нам придется самим узнать это, — устало заметил Паже. — Сколько весила головка сыра?
— Тридцать шесть фунтов, — ответила медсестра.
— Полное физическое истощение, — это снова произнес Паже. — Приготовьте респиратор.
— Доктор, а если он… — по всей видимости, страх не дал медсестре закончить фразу.
— Я… готов, — сказал Паже.
«Готов к чему?» — подумал Десейн.
Сосредоточив свое внимание, он вдруг понял, что может заставить это сияние поблекнуть. И в тот же миг в конце туннеля он ясно различил лицо Паже. Десейн лежал, не в силах двигаться, и беспомощно наблюдал, как к нему подходил Паже, держащий в руках колбу, из которой поднималась пена и дым.
«Кислота, — подумал Десейн, вспомнив слова медсестры. — Если я умру, они растворят мое тело и выльют в канализационную трубу. Нет тела — нет улик».
Туннель обвалился. Свет, усилившись, начал сходиться к одной точке.
«Возможно, я уже не существую», — подумал Десейн. Стало совершенно темнее.
«Возможно, я уже не могу действовать», — пришла новая мысль. Еще темнее.
«Возможно, меня вообще нет!» И наступило небытие.
— Можно было либо излечиться, либо умереть, — произнес желтый бог.
— Я отрекаюсь от тебя, — сказал белый бог.
— Ты отказался от моего предложения, — укоризненно произнес красный бог.
— Ты заставил меня смеяться, — заметил черный бог.
— Нет ни одного дерева, которое было бы тобою, — подчеркнул зеленый бог.
— Мы уходим, и только один из нас вернется, — хором произнесли боги.
Раздался чей-то кашель.
— А почему у вас нет лиц? — спросил Десейн. — Вы различаетесь по цветам, но вы безлики.
— Что? — прогромыхал резкий голос.
— Вы какие-то странные боги, — констатировал Десейн и открыл глаза.
Он увидел лицо Бурдо и заметил, что тот крайне озабочен и озадачен.
— И никакой я не бог, — растерянно сказал Бурдо. — Что вы говорили, доктор Джил? Вам что, приснился новый кошмар?
Десейн моргнул и попытался шевельнуть руками. Ничего не получилось. Он поднял голову и увидел, что его тело спеленуто в смирительной рубашке.
Комната пропахла запахом дезинфицирующих средств, Джасперсом и еще чем-то прокисшим и вызывающим отвращение. Десейн по-прежнему находился в изоляторе. Его голова опять упала на подушку.
— Зачем меня связали? — прошептал Десейн.
— Вы что-то сказали, сэр?
Десейн повторил вопрос.
— Доктор Джил, мы не хотели, чтобы вы сами себе причинили вред.
— Когда… когда меня освободят?
— Доктор Ларри сказал — как только вы проснетесь.
— Но ведь я уже проснулся, не так ли?
— Да, сэр. Просто… — Негр пожал плечами и принялся расстегивать ремни, стягивающие рукава рубашки.
— Сколько? — прошептал Десейн.
— Сколько вы пробыли в таком положении?
Десейн кивнул.
— Три дня с небольшим. Сейчас почти полдень.
Когда с ремнями наконец было покончено, Бурдо помог Десейну сесть и снять рубашку. Сначала ему показалось, что необычайно чувствительная кожа на спине кровоточит, а мышцы не слушаются. «Ведь это совершенно новое тело», — мелькнула шальная мысль.
Бурдо накинул на плечи Десейна белый халат и завязал сзади тесемки.
— Может быть, вы хотите, чтобы медсестра сделала вам массаж спины? — спросил он. — В двух местах кожа покраснела, а это не очень-то хорошо.
— Спасибо, пока не стоит.
Десейн пошевелил сначала одной, затем другой ногой. Перед глазами возникла знакомая ладонь. Его собственная. «Как это может быть его ладонью, — удивился он, — когда мышцы руки принадлежат какому-то незнакомцу?»
— Доктор Ларри сказал, что никто никогда не принимал столько Джасперса за раз, — сказал Бурдо. — Джасперс — это хорошая штука, сэр, но всем известно, что вы приняли его слишком много.
— А… Дженни…
— С ней все в порядке, доктор Джил. Она так беспокоилась о вас. Как и все мы.
Десейн шевельнул одной ногой этого незнакомца, потом другой, пока не удалось свесить их с кровати. Он посмотрел на свои колени. Они выглядели очень странно.
— Послушайте, — обратился к нему Бурдо. — Вам лучше остаться в постели.
— У меня… Я…
— Вы хотите в ванную? Лучше я принесу вам судно.
— Нет… я… — Десейн покачал головой. Внезапно он понял, что что-то не так — его тело испытывало чувство голода.
— Я голоден, — сказал он.
— Так почему вы сразу не сказали об этом? Вас здесь уже дожидается отличный завтрак!
Бурдо поднял чашку и поставил ее перед Десейном. Резкий аромат Джасперса ударил в ноздри. Десейн протянул руку к чашке, однако Бурдо остановил его:
— Лучше я буду кормить вас с ложечки, доктор Джил. Вы еще слишком слабы.
Десейн остался терпеливо сидеть, позволив накормить себя с ложечки. Он чувствовал, как восстанавливаются силы. «Оно никуда не годится, это тело», — решил он. Психика, его внутреннее «я» совсем не соответствовали его внешней оболочке.
Десейн вдруг спросил себя, а что же его тело ест помимо вездесущего Джасперса. Овсянку, подсказал ему язык. С медом Джасперса и сливками Джасперса.
— Вас тут дожидается один посетитель, — произнес Бурдо, когда чашка опустела.
— Дженни?
— Нет… доктор Селадор.
«Селадор!» Это имя взорвалось в сознании Десейна. Селадор доверял ему, надеялся на него. Селадор-то и выслал ему пистолет по почте.
