В течение следующих двух дней Роберт почти не спал, занимаясь ремонтом. Изредка усталость брала свое, и он забывался, роняя голову на пульт, но всякий раз пробуждался от одного и того же кошмара: все системы исправлены, планетарные двигатели включены, корабль вот-вот оторвется от земли — и в этот момент с неба опускается имперский флот. Наконец оборудование в рубке было более-менее приведено в порядок; конечно, замена деталей отнюдь не была идеальной, некоторые блоки работали в неноминальном режиме, но пилот решил, что лететь менее рискованно, чем задерживаться. В последний раз окинув взглядом пульт, он запустил двигатели. Корабль взломал толстую корку спекшейся грязи и начал подниматься.
Оставалась еще одна серьезная проблема: выстрел Сэндерса повредил блок памяти навигационного компьютера. Теперь в трехмерной карте зияли огромные дыры и, хуже того, появились никогда не существовавшие миры. Хотя горючего хватило бы до земного Ближнего космоса, полет туда стал бы прыжком в никуда: у компьютера не было информации, необходимой для расчета курса через транспространство. Да и тем данным, что сохранились, нельзя было доверять на 100 %, не говоря уже о том, что Внутренний космос землян вообще не мог быть хорошо изучен коррингартцами. В конце концов Роберт пришел к выводу, что выбор у него невелик: за исключением опасных, неизвестно кем занятых или необитаемых пограничных планет, а также миров с недостоверными координатами, оставалось лишь несколько звездных систем на самой границе Среднего и Дальнего космоса, по данным имперского компьютера, «предположительно колонизованных землянами», отстоявших к тому же весьма далеко друг от друга. «Задача коммивояжера», — вспомнил пилот устаревший термин, доставшийся прикладной математике от эпохи, не знавшей информационных технологий и автоматических коммуникаций. Но в данном случае коммивояжер не мог посетить все пункты — горючего хватало лишь на три из них. После долгих расчетов Роберт нашел путь, позволявший посетить четыре системы — не дотянув, впрочем, около десяти миллипарсеков до последней, но на таком расстоянии уже можно просить помощи через обычное радио. Оставалось надеяться, что хотя бы у одной из четырех звезд есть колонизованные планеты.
Первый полет прошел успешно; аппаратура военного звездолета показала свою надежность даже в нестандартных условиях. Корабль вынырнул из транспространства в полумиллиарде километров от звезды, и Роберт принялся ждать, пока дальние сканеры отыщут в секстиллионах кубических километров пустоты хотя бы одну планету — даже современной технике на это нередко требуется много часов. Роберт, однако, надеялся, что найти обитаемый мир помогут радиосигналы, но эфир заполняли одни помехи — вечные голоса космоса. Впрочем, Уайту повезло: уже через два часа была найдена планета, масса и орбита которой позволяли предполагать, что она пригодна для жизни — как оказалось, единственная в системе. Полет к ней через обычное пространство занял почти сутки; Роберт гораздо раньше отказался бы от этой идеи и ушел к следующей звезде, но ему довольно скоро удалось засечь некоторые излучения планеты, хоть и слабые, но явно искусственного происхождения. В течение всего полета он передавал сигналы бедствия на нескольких частотах, помня, что летит на коррингартском звездолете. Наконец, когда до цели оставалось около 10 миллионов километров, планета ответила.
— Внимание, неизвестный корабль. Вы приближаетесь к планете, находящейся в частной собственности. Права владельца охраняются законами США. Приближение и посадка строго запрещены. Немедленно измените курс.
— Но послушайте! — воскликнул Роберт. — Я…
— Внимание, неизвестный корабль. Вы приближаетесь к планете…
Роберт скрипнул зубами и выругался. Автомат! Конечно же, он не запрограммирован вести дискуссии. Но, может быть, на планете все-таки есть люди, поднятые сейчас сигналом тревоги?
Автомат повторил свое требование еще на четырех языках. Убедившись, что это не подействовало, он вернулся к английскому.
— Внимание, неизвестный корабль. У вас есть десять минут на изменение курса. В противном случае вы будете атакованы и уничтожены.
— Чертова железяка! — закричал пилот. — Эй, кто-нибудь! Есть в этой системе хоть одно разумное существо?!
— У вас есть девять минут на изменение курса. В противном случае…
Бесполезно, понял Роберт. Здесь никого нет. Компания, купившая планету, построила на ней автоматический завод — и, разумеется, позаботилась о защите его от пиратов и других незванных гостей, каковыми считаются все, кроме кораблей компании. Пилот начал коррекцию траектории, готовясь к новому транспереходу.
Во второй раз повреждение блока памяти дало о себе знать. Корабль вынырнул в межзвездном пространстве, в полутора световых годах от ближайшей звезды. Нечего было надеяться на помощь в таком месте, даже если звезда и имела обитаемые планеты. Сколько горючего впустую… Злость душила пилота. С момента старта прошло уже почти две недели, большая часть горючего истрачена… «Пожалуй, Эмили Клайренс попадет домой раньше меня», — подумал он и, уверившись в этом без всяких доказательств, резюмировал: «Дочери миллиардера даже в плену лучше, чем простому человеку на свободе. Вот уж, действительно, свобода, свободней некуда — кубические парсеки вакуума…» Особенно его раздражал вакуум в разгерметизированной рубке, из-за которого приходилось управлять кораблем в скафандре.
После третьего трансперехода корабль оказался совсем рядом с планетой: даже невооруженным взглядом ее было видно не как точку, а как крохотный диск. Компьютер проанализировал спектральные данные и сообщил (Роберту пришлось мобилизовать все свои познания в коррингартском) о наличии в атмосфере кислорода. «Пожалуй, если на планете никого нет, имеет смысл остаться тут. Черт его знает, куда приведет четвертый перелет — во всяком случае, после него я уже никуда не доберусь своим ходом, а медленная смерть в космосе — сомнительное удовольствие.»
Однако на планете кто-то был — уже через несколько минут пилот поймал обрывок радиопередачи — впрочем, сигнал был настолько слабым, что ничего нельзя было разобрать. Роберт понадеялся, что обитатели этого мира все же разбирают его сигналы бедствия. Но, если они и слышали, то не считали нужным отвечать.
Ни один огонек не оживлял ночную сторону планеты; густая облачность мешала рассмотреть дневную сторону, впрочем, в разрывах облаков также не было заметно никаких признаков цивилизации. Наконец Уайту показалось, что он видит какие-то строения; пилот повел корабль на снижение.
