Он почувствовал раздражение от бесцельных размышлений о глупостях в самой гуще огромного болота. Хотя он знал, что так бывало и с другими людьми.
Через десять минут пришла Баранова. Она постучала более вежливо, чем солдат, и, войдя, спросила:
— Как вы себя чувствуете, доктор Моррисон?
— Я чувствую себя похищенным, — ответил он натянуто.
— А кроме этого? Вы хорошо выспались?
— Может быть. Не могу сказать. Откровенно говоря, мадам, у меня нет настроения разговаривать. Что вы от меня хотите?
— В настоящий момент ничего, кроме как взять вас на завтрак. И пожалуйста, доктор Моррисон, поверьте, что я так же не свободна, как и вы. Уверяю вас, в этот момент мне было бы лучше со своим маленьким Александром. К сожалению, в последние месяцы я не уделяю ему должного внимания, и Николаю тоже не нравится мое отсутствие. Правда, когда он женился на мне, он знал, что у меня работа. Я постоянно говорила ему об этом.
— Насколько я понимаю, вы можете послать меня назад в мою страну и вернуться к Александру и Николаю.
— Если бы это было так. Но это невозможно. Так что пойдемте завтракать. Вы могли бы поесть здесь, но будете чувствовать себя пленником. Давайте поедим в столовой, там вам будет лучше.
— Неужели? Два охранника пойдут за нами, не так ли?
— Правила, доктор, Эта зона тщательно охраняется. Вас будут оберегать до тех пор, пока какой-нибудь ответственный работник не убедится, что вы благонадежны. Правда, их в этом будет очень трудно убедить. Это их работа — сомневаться.
— Еще бы! — ответил Моррисон, пожимая плечами выданного ему пиджака, который жал подмышками.
— Тем не менее, они не помешают нам никоим образом.
— Но если я внезапно побегу или просто двинусь в сторону без разрешения, полагаю, они меня пристрелят на месте?
— Нет, им нельзя этого делать. Вы нужны нам живой. Оки погонятся за вами и, возможно, схватят вас. И потом, я уверена, вы понимаете, что не должны делать ничего, что может привести к бессмысленным неприятностям.
Моррисон нахмурился, делая небольшую попытку спрятать раздражение.
— Когда я получу свой багаж и одежду обратно?
— В свое время. Первое распоряжение — поесть.
Столовая, куда они добирались сначала на лифте, а затем, проделав довольно долгий путь по пустынному коридору, оказалась не очень большой. Она вмещала десять столов, каждый на шесть мест, и в ней было мало народу.
Баранова и Моррисон сидели одни за столом, и больше никто не присоединился к ним. Два охранника сели за стол рядом с дверью, хотя каждый из них ел за двоих, находясь лицом к Моррисону, они останавливали на нем взгляд не более чем на секунду или две.
Меню не предложили. Им просто принесли еду, и к ее количеству нельзя было придраться. На стол подали яйца, сваренные вкрутую, вареный картофель, щи и толстые ломти черного хлеба с икрой.
Все стояло в центре стола, так как отдельных порций не было, каждый накладывал сам себе.
Здесь, подумал Моррисон, хватило бы на шестерых. И вдвоем они смогли съесть только третью часть. Немного погодя он отметил, что с полным желудком чувствует себя немного успокоенным.
— Мадам Баранова...
— Почему вы не зовете меня Натальей, доктор Моррисон? Здесь очень неофициальные отношения. И мы ведь будем сотрудничать, возможно, на протяжении долгого времени. У меня может заболеть голова от частого «мадам». Мои друзья меня называют даже Наташа. Можно и так.
Она улыбнулась. Но Моррисону упорно не хотелось выказывать свое расположение.
— Мадам, когда я начну испытывать к вам дружеские чувства, я непременно буду себя вести как друг. Но будучи жертвой, находящийся в неволе, я предпочитаю определенную официальность.
Баранова вздохнула. Она откусила порядочный кусок хлеба и начала жевать с угрюмым видом. Проглотив, сказала:
— Пусть будет так, как вы хотите. Но, пожалуйста, избавьте меня от «мадам». У меня есть профессиональное звание — я не говорю «ученое». Это звучит, конечно, слишком. Но я прервала вас...
— Доктор Баранова,— произнес Моррисон тоном, более холодным.— Вы не сказали, чего хотите от меня. Вы говорили о минимизации, но вы знаете, как и я, что это невозможно. Я думаю, что вы говорили об этом лишь для того, чтобы сбить с толку, ввести в заблуждение меня и того, кто нас подслушивает. Тогда оставим это. Уверен, здесь у нас нет необходимости играть в игры. Скажите мне, какова настоящая причина того, что я здесь. В конце концов, со временем вы должны будете это сделать, если вы все-таки хотите, чтобы я был полезен вам. Я ведь не смогу ничего решить, абсолютно не зная, чего вы хотите.
Баранова покачала головой:
— Вы — человек, которого очень трудно убедить, доктор Моррисон. С самого начала я говорила вам правду. Дело касается проекта минимизации.
— Я не могу поверить в это.
— Тогда почему вы находитесь в Малграде?
— Small city? Littletown? Tinyburg? — проговорил Моррисон, испытывая удовольствие от собственного голоса, произносящего английские фразы.— Может, потому что этот город — маленький.
— Как я и говорила, доктор Моррисон, вы несерьезный человек. Вы недолго будете находиться в неведении. Вы должны познакомиться с некоторыми людьми. Один из них, кстати, сейчас должен быть здесь. — Она осмотрелась, раздраженно нахмурившись. — Где же он?
— Насколько я вижу, к нам никто не приближается. Вон те за другим столом ловят мой взгляд и наблюдают, куда я смотрю.
— Они предупреждены,— ответила Баранова рассеянно,— Не будем тратить время на то, что не относится к делу. Где же он?— Она встала,— Доктор Моррисон, извините. Я должна найти его. Я ненадолго.
— А не опасно меня оставлять? — спросил Моррисон язвительно.
— Они останутся, доктор Моррисон. Пожалуйста, не давайте им повода для ответного действия. Интеллект — их слабое место, они обучены следовать приказам без болезненной необходимости думать, поэтому они могут просто сделать вам больно.
— Не беспокойтесь. Я буду осторожен.
Она ушла, обменявшись перед этим несколькими словами с охранниками.
Моррисон скользнул угрюмым взглядом по столовой. Не найдя ничего интересного, он опустил глаза на свои сжатые руки, лежащие на столе, и затем уставился на стоящие перед ним все еще внушительные порции оставленной еды.
— Вы закончили, товарищ?
Моррисон резко поднял голову. Он уже решил, что слово «товарищ» — архаизм.
Рядом стояла женщина и смотрела на него, небрежно упираясь сжатым кулаком в бок. Она была одета в не совсем чистую униформу, довольно полная с рыже-каштановыми волосами и презрительно изогнутыми бровями такого же цвета.
