Внезапно веревка на моих руках резко натянулась. Я чуть было не завопил от возмущения, но вовремя спохватился. Видно, за последний час, пока мы не были связаны, Кувале сумел(а) немного растянуть путы и спрятать петлю в ладонях. Теперь, когда нас снова связали, осталось лишь слегка развести руки. Не знаю, что за сверхъестественные трюки он(а) там выделывал(а), но после нескольких минут упорной возни веревка ослабла. Кувале вытянул(а) руки из щели между нашими спинами и развел(а) их в стороны.
Я ничего не мог с собой поделать – меня охватила бурная идиотская радость, хоть я и отдавал себе отчет, что вот-вот по палубе неотвратимо застучат шаги. Наверняка в трюме установлена инфракрасная камера, и неотступно следящий за нами компьютер без труда зафиксирует наш проступок.
Что-то долго нас никто не тревожит. Видимо, захватить нас решили экспромтом, подслушав мой звонок Кувале. Спланировали бы загодя – по крайней мере наручниками бы запаслись. Может быть, подготовиться как следует не успели, а аппаратура для слежки, которая оказалась под рукой, такая же примитивная, как и их веревки и сети.
Кувале с облегчением повел(а) плечами. Я обзавидовался; мои плечи были стянуты до боли. Он(а) снова втиснул(а) руки между нашими спинами.
Полимерная веревка скользкая, узлы стянуты на совесть, а ногти у Кувале острижены совсем коротко (несколько раз они коснулись моего тела). Когда мои руки оказались наконец развязаны, я испытал нечто вроде разочарования. Душевный подъем шел на убыль, я знал: ни малейшего шанса сбежать у нас нет. И все же это уже хоть что-то: лучше, чем сидеть сиднем в темноте и ждать, пока тебе выпадет честь объявить миру о смерти Мосалы.
Сеть была из какого-то мудреного пластика, приклеивающегося к определенным участкам собственной поверхности (очевидно, чтобы проще было чинить), в местах соединений не менее прочного, чем на нетронутых участках. Нас плотно спеленали, стянув руки за спинами; теперь, когда руки освободились, появился небольшой – сантиметра четыре-пять – зазор. Скользя подошвами по расплывшимся в слякоть водорослям, мы неуклюже поднялись на ноги. Я выдохнул и втянул живот, радуясь, что в последнее время пришлось попоститься.
Первый десяток попыток не удался. Минут десять – пятнадцать ушло на мучительную возню в темноте, когда мы снова и снова возвращались на исходные позиции, пытаясь найти способ встать, при котором наши общие путы постепенно сползали бы вниз. Ни дать ни взять – игроки-соперники в каком-то каверзном бессмысленном шоу. К тому времени, как сеть коснулась пола, лодыжки у меня совсем онемели. Я сделал несколько шагов и едва не рухнул. Ухо уловило слабый звук скользящих по пластику ногтей: Кувале уже развязывал(а) себе ноги. Мне по возвращении в трюм связать ноги никто не удосужился. Разминаясь, я прошагал в темноте несколько метров, поддерживая, пока окончательно не выветрилась, иллюзию свободы.
Повернув обратно, я подошел к Кувале и склонился так низко, что стали видны белки глаз. Он(а) приложил(а) палец к моим губам. Я согласно кивнул. Пока, похоже, нам везет – никакой инфракрасной камеры и в помине нет, – но могут быть звукозаписывающие устройства, и, откуда нам знать, что за хитроумная программа нас подслушивает.
Кувале встал(а) и в тот же миг пропал(а) из виду: футболка после долгого пребывания в темноте уже не светилась.
Временами поскрипывали подошвы промокших ботинок; видимо, кружит по трюму. Ума не приложу, что он(а) рассчитывает найти. Какую-нибудь брешь в корпусе? Быть не может. Я стоял и ждал. Снова на полу чуть забрезжила полоска света. Рассвет. Значит, на палубе скоро появятся люди.
Я услышал приближающиеся шаги. Кувале нащупал(а) мою руку, взял(а) за локоть. Я прошел следом – к углу трюма. Он(а) прижал(а) мою ладонь к стене примерно в метре от пола. Так вот что он(а) обнаружил(а)! Что-то вроде прикрытого защитным кожухом приборного щитка – небольшая пружинная дверца, заподлицо утопленная в стену. Когда нас опускали в трюм, я ее не заметил, но ведь стены все заляпаны – отличный камуфляж.
Я обследовал открытый щиток на ощупь. Так, электрическая розетка. Два нарезных металлических фитинга, каждый сантиметра два в диаметре, под ними – рычажки расходомеров. Что бы через них ни подавалось – или ни откачивалось, – особой ценности для нас они явно не представляли. Разве что Кувале задумал(а) затопить трюм, чтобы мы могли всплыть к люку?
Я едва не пропустил его. У самого края щитка, справа – круглый, с тонким ободком разъем, диаметром миллиметров пять-шесть, не больше.
Разъем оптического интерфейса.
Соединенный с чем? С бортовым компьютером? Если первоначально судно было предназначено для грузоперевозок, возможно, отсюда с помощью портативного терминала загружали инвентаризационные данные. Особых надежд питать не приходилось: вряд ли на арендованном антропокосмологами рыболовецком судне такая система может быть пригодна для чего-нибудь еще.
Я расстегнул рубашку, одновременно вызывая Очевидца. Его программа включала простенькую опцию – «виртуальный терминал», которая позволяла мне просматривать все вводимые извне данные, и заменяющее клавиатуру мимическое устройство ввода. Я вынул из пупка заглушку порта и встал, прижавшись к стене, пытаясь соединить разъемы. Двигался я неуклюже, но после упражнений по выскальзыванию из рыболовной сети новая задачка оказалась совсем легкой.
Все, что мне удалось добыть, – обрывок какого-то случайного текста, а потом – сигнал от самой программы: «Ошибка!» Запрос она получила, но данные оказались зашифрованы до неузнаваемости. Оба порта представляли собой разъемы, предназначенные для подсоединения к гибкому коннектору. Одинаковые защитные ободки не давали состыковать разъемы вплотную – фокусы лазерных фотодетекторов все никак не совмещались, расходились на какой-то миллиметр.
Я отступил назад, стараясь не выдать своего разочарования. Кувале вопросительно тронул(а) мою руку. Я поймал ладонь, лежащую у меня на руке, и положил себе на лицо, покачал головой, затем повел ею к моему искусственному пупку. Кувале похлопал(а) меня по плечу. Ну ничего. Я понимаю. Все-таки мы попытались.
Я стоял у щитка, привалившись к стене. Пришло в голову, что, скрой я признание антропокосмологов, обвинить могут «Ин-Ген-Юити». Если уже после убийства Элен У со товарищи, скрывшись, попытаются взять ответственность на себя, вероятнее всего, их воспримут как невесть откуда взявшихся чудаков. Об антропокосмологах никто и слыхом не слыхал. Стало быть, убийство Мосалы может прорвать бойкот.
«Это было бы то самое, чего она хотела», – едва не произнес я вслух неотступно звенящие в мозгу слова; такое утешительное, такое логичное оправдание!
