— Кажется, ты вот-вот снова уснешь, — склонившись над ним, Лилиан провела пальцем по его чуть вздернутому носу.
Открыв глаза, он улыбнулся и, не сдержавшись, привлек ее к себе. Отбросив в сторону полотенце, которое она держала в руке, она обвила руками его шею и прильнула губами к его губам. Несколько минут они целовались, пока она мягко не отстранила его.
— Тебе пора в душ, — прошептала она. — А я приготовлю что-нибудь поесть. Ты голоден?
— Умираю с голоду, — кивнул Гарри. — А где твоя кузина?
— Грызет гранит науки в своей комнате.
— Надо бы зайти поздороваться…
— Я скажу ей, что ты у нас.
Тревис встала с его колен и скрылась в коридоре. Прихватив полотенце, он пошел вслед за ней. Когда Гарри вышел из душа, обе девушки уже ждали его на кухне.
— Привет, — Кэтрин дружелюбно улыбнулась, увидев его.
— Привет, — отозвался Голдфилд, поправляя на себе халат. — Кстати, — он посмотрел на Лилиан, — откуда у вас дома мужская одежда?
— Это папин халат, — рассмеялась Кэти. — В прошлом году они с мамой гостили у нас, и кое-какие вещи остались. А тебе он идет.
— Спасибо, — Гарри собрал на затылке мокрые волосы. — Надеюсь, твой папа не против, что я его ношу?
— Не думаю, что он будет против, — отозвалась Лилиан, улыбаясь и ловя на себе хитрый взгляд кузины. — Угощайся, — она положила ему на тарелку немного салата.
— А чем занимаются твои родители? — спросил он Кэтрин, берясь за вилку.
— Мой отец владеет небольшой фирмой по продаже автомобилей, а мама — художник.
— А ты…
— А я учусь на психолога.
— У-у-у, — протянул он. — Рискую стать наглядным пособием для изучения психов.
— Нет, — Кэти рассмеялась. — Не бойся, я не стану искать в тебе никаких симптомов психических расстройств.
— Ей для этого и меня достаточно, — подмигнула Лилиан.
— Да? Ну, тогда я могу быть спокоен, — Гарри уверенно расправлялся с салатом. — Если честно, я однажды уже беседовал с психиатром. Не самое приятное ощущение, когда тебя сверлят взглядом, словно рентгеном.
— Ты беседовал с психиатром? — переспросила Кэтрин. — Зачем?
— Затем, что господину Рино Садри взбрело в голову, что я сумасшедший.
— Это тот самый агент, что приходил к нам сегодня? — она посмотрела на Лилиан.
— Да, — та кивнула в ответ.
— Он приходил сюда? — Гарри перевел тревожный взгляд на Тревис.
— Приходил, — она вздохнула. — Жареную курицу будешь?
— Буду, — он кивнул. — И что ему понадобилось?
— Узнать, зачем я тебе помогаю.
— И что ты сказала?
— Наплела какую-то чушь. Уже сама не помню. Но тебе повезло, что программа на сервере не оказалась… Ну, ты сам знаешь чем. — Лилиан положила ему на тарелку несколько кусочков курятины. — Как насчет овощей?
— Не откажусь.
Голдфилд придвинул к себе тарелку, наполненную Лилиан, и с минуту в раздумье смотрел на нее.
— Да, повезло, — проговорил он наконец и принялся за ужин. — Ты сама готовишь?
— Когда успеваю. Иногда Кэти подменяет меня в этом деле.
— Я не в курсе ваших дел с ФБР, — произнесла Кэтрин, хранившая молчание все это время. — Но мне все это не нравится.
— Детка, не переживай, — поспешила успокоить ее Лилиан. — Эту проблему мы как-нибудь решим.
— Решим. Конечно решим, — Гарри вздохнул. — Знаешь, о чем я сейчас подумал? — он посмотрел на Тревис. — Насколько же домашняя еда вкуснее всего того, чем я обычно питаюсь в закусочных и ресторанах. Смотри, ты меня избалуешь.
— Ничего, — отмахнулась она. — Я согласна готовить для тебя столько, сколько ты захочешь.
— Ловлю тебя на слове, — на его лице заиграла довольная улыбка.
— Ладно, ребята, — Кэтрин отодвинула от себя пустую тарелку. — Мне с вами конечно очень хорошо, но завтра у меня тест. Поэтому с вашего разрешения, я удаляюсь.
— Иди, — кивнула ей кузина. — Я сама помою посуду.
Оставшись наедине с Лилиан, Гарри напряженно посмотрел на нее.
— Что еще он от тебя хотел? — спросил он, намекая на Садри.
— Пытался убедить меня в том, что… — она осеклась. — Гарри, он знает, кто ты и пытался мне это доказать.
— Знает? — недоверчиво переспросил он.
— Во всяком случае, догадывается и намерен настаивать на своем, — она встала и начала собирать со стола пустые тарелки.
— Но откуда ему стало об этом известно?
— Метрополитен Музей, — объяснила Лилиан. — А потом он просто сопоставил факты.
— Значит, он знает, кто я, — задумчиво проговорил Голдфилд. — И в квартиру мою он тоже уже наверняка наведался.
— Можешь в этом не сомневаться. Садри может что-нибудь там найти?
— Может, — Гарри вздохнул. — И он найдет там то, что ищет.
— Что же делать? — Лилиан присела на стул рядом с ним.
— Пойдем спать, — он провел рукою по ее волосам. — Я не хочу, чтобы ты думала об этом.
— Я не могу об этом не думать, — он приложила его ладонь к губам. — Я не могу не переживать за тебя.
— Малыш, — прошептал он, придвигаясь к ней. — Я решу проблему по имени Рино Садри — вот увидишь! А теперь пошли спать.
Лилиан улыбнулась, понимая, что больше не может сопротивляться его взгляду.
— Мне надо помыть посуду, — слабо возразила она.
— Ладно, — он облизнул губы. — Тогда я тебе в этом помогу.
Рино Садри с видом полководца-завоевателя просматривал отчеты, лежавшие у него на столе. Сидевший в кресле напротив его помощник был белым, как полотно.
— Сэр, я не понимаю… не понимаю… — бормотал он.
— Зато я все понимаю, — победоносным тоном произнес Садри, не отрывая глаз от бумаг. — Так, что у нас тут?.. Ага! Язык, на котором были сделаны записи в тетрадях действительно древнегреческий. Прекрасно! Майки, можешь себе представить программиста, который ведет дневник на этом языке?
— Нет, — Дженкинс сокрушенно вздохнул.
— Слушай, а может это новый язык программирования?! — съязвил Рино. — Этакий греко-македоно-ориентированный, а?
Молодой агент хранил молчание.
— Понятно, — продолжал Садри. — Кстати, наш лингвист уже работает над всеми этими записями, так что скоро мы узнаем, о чем это писал наш друг Гарри… Ладно, пошли дальше. Некоторым блокнотам более двухсот лет, а сделаны они все тем же почерком, правда уже на более современных языках: французском, итальянском и так далее… Майкл?
Дженкинс поднял на него глаза.
— В каком году, ты говорил, родился Гарри Голдфилд?
— В тысяча девятьсот семьдесят шестом, — молодой агент сглотнул ком в горле.
— Я тоже так думал, — Рино кивнул. — Но мы ошиблись! И теперь, боюсь, одному Богу известно, сколько на самом деле лет этому типу.
