Дженкинс поднял на него глаза.
— В каком году, ты говорил, родился Гарри Голдфилд?
— В тысяча девятьсот семьдесят шестом, — молодой агент сглотнул ком в горле.
— Я тоже так думал, — Рино кивнул. — Но мы ошиблись! И теперь, боюсь, одному Богу известно, сколько на самом деле лет этому типу.
— Сэр, но такого не может быть! — Майк едва не заплакал.
— Знаю, но в данном случае нам придется абстрагироваться от всего реального, — Садри взял в руки следующий отчет. — Наш эксперт осмотрел все ценности, найденные в сейфе Голдфилда, и заключил, что все они подлинные и принадлежат эпохе Александра Македонского, в частности браслеты царя, его шейные украшения и перстни, — он отложил бумагу. — Я лично проверил каждую вещь, это не контрабанда. Человечество вообще понятия не имело о том, что эти драгоценности сохранились. Ирония судьбы, Майки. Мы даже не можем обвинить Голдфилда в воровстве. Как близкий друг Александра и его хилиарх, Гефестион — законный наследник всех этих богатств.
— Значит, вы все-таки думаете, что он — Гефестион? — со страхом спросил Дженкинс.
— Я в этом уверен, — Рино скрестил руки на груди.
— И что вы собираетесь делать?
— Доложу обо всем начальству, — федеральный агент начал собирать документы со стола.
— А если вам не поверят?
— Что значит, не поверят? — Садри раздраженно посмотрел на помощника. — Как можно не поверить фактам?!
— Но сэр, признайте, не так уж легко согласиться с тем, что человек, который должен был умереть в третьем веке до нашей эры, жив до сих пор. Как вы можете это объяснить?
Рино ответил не сразу.
— Пока никак, — признался он, наконец. — Но я найду ответ и на этот вопрос. Сейчас нам нужно найти Голдфилда и как следует его допросить.
— Думаете, он во всем сознается? — с сомнением спросил Дженкинс.
— Если не сознается, — Садри поднялся, — то мы должны заставить его это сделать.
Сложив все бумаги в папку, он вышел из кабинета и пошел вдоль ярко освещенного коридора. Остановившись перед лифтом и нажав кнопку вызова, он в очередной раз пробежался глазами по бумагам, лежавшим в папке, и остался доволен. Наконец лифт подъехал, и, войдя в кабину, агент нажал номер этажа, где располагался центральный аппарат управления ФБР.
Директор Бюро встретил его холодным скептическим взглядом.
— Присаживайся, — он указал Рино на кресло. — До меня доходят слухи о том, что ты сделал какое-то невероятное открытие. Это правда?
— Почти, — Садри кивнул. — Я хочу, чтобы вы взглянули вот на это.
Он протянул ему папку с отчетами. Директор Бюро взял документы и внимательно просмотрел каждый из них.
— И что? — он поднял взгляд на агента, отложив папку. — Что все это значит?
— Сэр, это значит, что мы имеем дело с очень необычным человеком, — Рино скрестил руки на груди.
— С Гефестионом? — усмехнулся его босс.
— Да, — отчеканил Садри, — и у меня есть на это все доказательства.
— Рино, это сущий бред! — воскликнул директор. — Ты же не хочешь убедить меня в том, что один из приспешников Александра жив до сих пор?!
— Это не просто один из его приспешников. Это его хилиарх, самый близкий и доверенный человек и…
— Все, все, все! — перебил его босс. — Хватит с меня званий и достоинств! Все это я уже слышал и я по-прежнему считаю, что подобное невозможно.
— Но, сэр! — не выдержал Садри. — Как же тогда объяснить все это?!
Он указал на папку с отчетами.
— Рино, — спокойным голосом проговорил директор Бюро. — Я абсолютно уверен, что всему этому можно найти рациональное объяснение. И поверь, как только ты снимешь с себя розовые очки своих фантастических догадок, ты его найдешь.
— Как вы можете отмахиваться от фактов?! — Садри казалось, что он вот-вот взорвется от негодования. — Вы не вправе игнорировать все эти сведения!
— Я не отмахиваюсь от фактов, — возразил его босс, — и ничего не игнорирую. Я просто отказываюсь верить в то, что в Нью-Йорке живет человек, которому больше двух тысяч лет!
— А как же драгоценности, найденные в его сейфе?! Как же язык, на котором он делает записи?! А его посещения музея и простаивание перед статуей Александра?!
— Рино, у парня не все порядке с головой…
— Я тоже так думал! — федеральный агент вскочил на ноги. — Я даже приглашал психоаналитика, чтобы он побеседовал с ним, но врач сказал, что у Голдфилда нет никаких серьезных отклонений, кроме неврастении!
— Это еще ничего не значит…
— Тогда что это значит?! — Садри оперся руками на стол директора.
Его босс с минуту молчал.
— Рино, ты умный парень, — проговорил он наконец. — Я уверен, что ты найдешь ответы на все эти вопросы. И… забудь о Гефестионе.
— Значит, вы мне не верите? — агент обессилено опустился обратно в кресле. — И все доказательства, что я вам представил, тоже для вас ничего не значат?
Директор Бюро тяжело вздохнул.
— Я не могу верить в сказки, Садри, — он покачал головой. — Я разумный человек.
— Хорошо, — агент кивнул. — Сейчас специалист по древнегреческому языку переводит все записи Голдфилда. Думаю, когда он закончит, я смогу представить вам более веские доказательства.
Он встал и, забрав со стола директора Бюро папку с отчетами, быстрым шагом направился к двери. Выйдя в коридор, он подошел к окну и долго стоял, силясь совладать с гневом, раздирающим его на части. «Ничего! — мысленно повторял про себя Рино. — Ничего! Рано или поздно, но они поймут, что я прав. Только вот жаль, что пока они будут во всем разбираться, проклятый Голдфилд может улизнуть. Нет, этого нельзя допустить!» Понимая, что каждая минута на счету, Садри прошел к лифту и спустился в лабораторию.
— Привет, ребята, — поздоровался он с работавшими там агентами. — Ну, как у нас тут дела?
Он подошел к столу, на котором стоял компьютер, изъятый из квартиры Гарри.
— Если честно, сэр, то пока не очень, — признался один из сотрудников.
— Это почему?
— Компьютер, сэр… Мы никак не можем с ним справиться, — молодой агент смущенно опустил глаза.
— Алан, — Садри скептически посмотрел на него. — Насколько я знаю, ты справлялся и не с такими машинами. В чем проблема с этим компьютером?
— Он сам — одна большая проблема, — признался агент. — Он… говорящий!
— Кто говорящий? — не понял Рино.
— Он, — Алан указал глазами на компьютер. — То есть, она.
Ощущая, что его вот-вот снова загонят в очередной тупик, Садри сел за стол и нажал на системном блоке кнопку включения. Монитор вспыхнул темно-синим цветом, и раздался механический женский голос.
