- Ту же цену, которую я предлагал вам в Адраре - сорок тысяч франков.
Они соглашаются и даже испытывают облегчение, услышав мою цену, которая оставляет им хоть какую-то прибыль.
- Обычно я штрафую тех, которые мне сопротивляются, хотя их и предупредили о сложившейся ситуации, но у вас честные рожи. Шотар, заплати господам.
После этого отсылаю его за паспортами парней. Через минут двадцать он возвращается с документами, на которых имеются все необходимые печати.
Обрадовавшись подобному обороту событий, оба француза приглашают нас распить с ними последнюю бутылку вина. Какое-то время мы немного расслабляемся. С самого начала своего путешествия у них были проблемы на каждой границе. Похоже, что они даже не питают ко мне зла, а может они только притворяются. Перед прощанием советую им немедленно возвращаться на север.
- Вообще-то, вы мне даже симпатичны, только я не желаю вас больше видеть.
В нашей комнате Радижах заснула, положив голову на книжку с картинками.
***
Здесь нам уже нечего делать. Кара уже может подниматься, хотя еще он очень слаб. Правда, мышление доставляет ему определенные трудности, и иногда кажется, что он отрывается от реальности. Работать он, естественно, еще не может.
Я раздал туземцам все подарки. Шеф полиции получил награду, которую сам просил взамен за свои услуги: Радижах слишком мала, чтобы выходить замуж, и нужно было чуточку переделать документы малийского ЗАГС. Мусор выдал мне фальшивые бумаги, не сопротивляясь. Взамен он получил автомобиль, такой же солидный, как и сам. Даже сложно было подыскать подходящую тачку. Только не нужно путать щедрости с глупостью.
Киссоко, таможенник, тоже получил "пежо 504" взамен за то, что придержал типов из Гренобля. Теперь этот кретин мотается по деревушке туда-сюда на полном газу, четверо его подчиненных сидят сзади.
Таможеннику я отдал машину, на которой приехал Шотар. Тот сразу же уселся за баранкой только что купленного грузовика. Он учится водить целый день. Шотар не умеет расслабиться, нервничает - это вообще самый паршивый ученик во все нашей команде. Всякий раз коробка скоростей немилосердно скрежещет и воет. Лишь угрозы репрессий заставляют нашего бухгалтера хоть немного поднапрячься.
Доми, Янник и рыжеватая сторонятся нас. Мои люди заняты женщинами одной из красивейших рас в мире, поэтому ценность госпож клакклак резко пошла на убыль. Тамачеки проболтались. Весь Тессалит знает о сексуальных привычках наших туристочек, и теперь они окружены всеобщим остракизмом. Репутация, которую я для них приготовил, будет теперь сопровождать их по всей Африке.
***
Сегодня мы выезжаем. Предупрежденные еще вчера работники попрощались со своими избранницами и нашли время, чтобы помыться, переодеться и побриться. На прицепах люди висят гроздьями. Местные знают, что я никогда не требую платы за проезд, в отличие от других, и желая ехать на юг, они всегда ждут моего конвоя. Вот и теперь они лезут со своими пятидесятью килограммами багажа, устраиваясь где только можно.
Кара с Янник садятся ко мне в машину. Я стою у ступенек, когда ко мне подбегает Радижах. Она бросается мне нашею, неумело пытаясь целоваться. Она так и остается в моих объятиях, повернув личико к моей шее.
- Ты вернешься за мной?
- Ну конечно же, Радижах. Мы теперь ведь муж и жена.
- Там, в кабине, это твоя белая жена?
- Да нет, не бойся.
Очень серьезно она отодвигается.
- Я знаю, что у тебя куча денег, и что ты купил много женщин.
Как могу, успокаиваю эту маленькую женщину и отсылаю ее к родителям.
***
Другие тоже желают, чтобы я вернулся, к примеру, Киссоко со своей бандой таможенников, аппетиты которых растут все сильнее и сильнее.
- Ведь ты же вернешься, правда, господин Чарли?
У меня слабость ко всяческим торжествам, и вот по моей команде Киссоко отдает приказ "смирно", а я принимаю парад.
Вот эти типы и вправду пожировали на моей щедрости. Когда они стоят рядком передо мной, выпятив зады и вывернув свои утиные лапы, можно сразу же сделать переучет всего, что я им привез. У самого длинного, посредине, на голове пилотка, которую он натянул по самые щеки. Низкорослый толстяк, с голыми ногами в пластиковых сандалетах, гордо выпячивает грудь, украшенную двумя перекрещенными патронташами, которые носят актеры в дешевых опереттах. Но великолепнее всего выглядит лейтенант Киссоко: у него эполеты с побрякушками, синяя рубаха, бежевые шорты, гигантские парашютистские ботинки, за пояс заткнута пара мотоциклетных перчаток с раструбами, спереди болтается баклажка, пробку от которой он давным-давно потерял, и штук двадцать различных брелков. Генерал Ли был бы изумлен, видя как господа черномазые гордо прикололи себе на грудь эмблему конфедератов в виде двух скрещенных ружей. Вся пятеро разукрашенных имбецилов, стоя в строю, махают на прощание, когда конвой медленно начинает свой поход.
Вскоре облако пыли заслоняет их.
***
Краткая стоянка в Агуэлок дает нам оказию впервые раздать немного продуктов. Мы открываем ящики с порошковым молоком, сахаром, мешки с рисом, и распределяем все это среди местных. В Агуэлоке около трех десятков домишек, где живут практически одни только тамачеки. Здесь, на безлюдье, где практически никто и никогда не проезжает, прибытие конвоя - это большое событие. Со всех сторон к грузовикам мчатся детишки. Мы едем очень медленно, чтобы, ни дай бог, кого-то из них не задавить. Многие мои помощники родом из этих сторон, поэтому даю им небольшой отпуск, чтобы они могли проведать свои семьи. А вот Кара меня беспокоит. Если он не спит, то мыслями далеко отсюда. Вообще-то, он ни к чему непригоден, а нас ждет переезд через Маркуба. На нашем пути это самый сложный отрезок. Зона риска тянется километров на пятнадцать. Никогда не стихающий ветер наносит на землю толстый слой песка: мягкий, подвижный и меняющийся с каждым переездом.
Для легковой машины это пустяки. Умелая манипуляция скоростями и небольшие размеры позволяют быстро маневрировать и набрать разгон на твердом грунте.
В случае же грузовика можно быть уверенным, что застрянешь не раз и не два.
Когда же едешь на тягаче с перегруженным прицепом, переезд превращается в подвиг.
На подобного рода почве тридцатитонная машина делается беспомощной. Хотя ты и располагаешь громадной силой тяги, ускорения практически никакого. А уж располагая передней тягой и громадным весом сзади, застрять можно практически мгновенно.
Ближе к вечеру мы останавливаемся на самой границе предательской зоны. В свете фар вижу две глубокие колеи. Помощники и пассажиры пользуются остановкой, чтобы чуточку отойти и прочитать короткую молитву Аллаху, выпрашивая у него по возможности безболезненный проезд. Я же в это время иду осмотреться. Песок здесь совершенно непредсказуемый. Иногда его цвет и консистенция позволяют угадать, что нас ожидает, но очень много раз выяснялось, что все подобные предсказания не стоят и ломаного гроша. То же самое относится и к множеству способов, применяемых обитателями Сахары. Ни одного из них нельзя применять на все сто процентов. Что касается меня, то я предпочитаю ехать ночью. Песок тогда не такой сухой, и ты меньше застряешь. Опять же, всю тяжелую работу гораздо легче делать в относительно прохладном ночном воздухе. Поскольку самым лучшим способом проверить, что нас ждет, это ехать вперед, я пытаюсь прорваться через колеи и уже в паре метрах вязну в песке.
