Это правда, что Иссуф кажется намного сильнее Кары. Он низкорослый и похож на плотно упакованную кучу мышц, в то время как у Кары все удлинено. Только Кара выиграет, в этом я уверен. Он самый лучший, и кроме того - мой помощник. Капоне глядит на меня с сожалением.
Я люблю зрелищные жесты, поэтому даю противникам Кары десять метров форы и принимаю ставки пять к одному. Тут же Капоне почувствовал в себе призвание тренера. Он завязывает на шее почти что белую салфетку и приказывает негру делать различные гимнастические упражнения. При этом он изо всех сил бьет Иссуфа по рукам, приказывая изумленным бамбара массировать спину своему земляку.
Точно так же изумленный Иссуф ничего не понимает, но позволяет творить над собой все что угодно. Капоне строит из себя звезду и рассказывает всякому желающему его слушать, что его подопечный просто непобедим. Когда негры уже перестали насиловать спину Иссуфа, Капоне затаскивает того в уголок, чтобы "поговорить о стратегии" и разработать тайный план проведения всей гонки.
Чтобы не выглядеть последним, я забираю Кару в кафешку Амико. Он заверяет меня, что обязательно выиграет. Когда же Кара снимает с головы свой голубой тюрбан, я впервые вижу, что у него седые волосы.
- Сколько тебе лет, Кара?
- Не знаю, шеф. В Агуэлок, в моей деревне, все теперь говорят, что Кара старик...
Неожиданно меня охватывают сомнения. Я рискнул десятью тысячами франков, поставив их на старика.
- Но ведь ты же выиграешь, Кара, а?
- Конечно, шеф. Иссуф же такой еще дурак.
***
Сейчас у нас все, как на воскресных бегах в Лонгшамп. Условия соревнований - лучше не придумаешь. Солнце освещает трибуны. Беговая дорожка хорошая, очень сухая. В Тессалите вот уже пятнадцать лет не было дождя.
На почетной трибуне сидим мы с Радижах и Джеки, у моих ног лежат пачки бабок, прижатые камнем. Помощники и голытьба стоят вдоль домов. Соперники уже готовы, каждый со своей подкладной пластиной. Кара стоит в десяти шагах позади всех остальных. Сигнал на старт должен дать Самюэль Граповиц. Он делает глубокий вдох, поднимает руку и кричит:
- Победителю этих соревнований дарю порнографическую фотографию!
Наступает абсолютная тишина, прерываемая только смехом Джеки. Самюэль Граповиц ведет отсчет:
- Раз! Два! Три! Старт! Побежали!
И соперники рванули, что было сил в ногах. Подкладные пластины танцуют в воздухе над группой бегунов. Теперь им нужно обежать площадь. Кара без труда догоняет основную массу, но Иссуф бежит быстро. Он опережает основную толпу, бегущую вдоль грузовиков, на пять шагов. Иссуф бежит, вытянув руки над головой. Отрыв увеличивается. За лидером бежит Ахмед. Толпа начинает качаться из стороны в сторону, хлопать в ладони. Капоне с Индейцем охвачены истерией.
- Давай! Газу! Гаазуу! Ну!
- Перегоняй его! Давай!
Первым за холмом исчезает Иссуф. Крики стихают. Капоне с триумфом глядит на меня. Нужно было попросить Джеки укрыться за камнями и трахнуть черномазого по башке, чтобы не ждать каких-либо неожиданностей. Это Кара виноват. Он уже старик. Ему уже хана.
Появляются соперники. Бамбара впереди, но Кара наступает ему на пятки. Каждый его шаг - это два шага Иссуфа. Кара бежит, словно разогнавшийся паучище.
- Кара! Кара! Кааараааа!!!
Одновременно со мной с места вскакивает и Джеки.
- Каааараааа!!!
И тот вырывается вперед. Он буквально летит по воздуху. Иссуф прикончен. Метрах в двадцати от финиша его опережает Ахмед. Кара болидом пересекает черту. Вторым - Ахмед. Иссуф только третий.
Чертов Кара! Как интеллигентно провел гонку!
Иду поздравить помощников. Мой счастлив, он горд прекрасно выполненным заданием. Шотар вручает ему заранее назначенную награду пятьсот динаров, что соответствует половине месячной заработной платы моего старшего помощника. Ахмед получил двести динаров.
***
Я с презрением гляжу на Капоне с Индейцем, растягивая удовольствие во времени.
- Шотар, запиши себе, что эти господа должны мне тысячу франков.
Те злобно скалят зубы.
- Каждый...
Какое удовольствие наблюдать, как вытягиваются у них рожи.
- Вычтешь у них из зарплаты.
Атмосфера постепенно успокаивается. Люди расходятся. Радижах все еще сидит. На своем стульчике, что рядом с моим, она похожа на картинку. По кругу пошла толстая самокрутка. Кара еще какое-то время переживает эйфорию победы. Самюэль Граповиц вручает ему плакат, изображающий блондинку с громадными грудями, который он специально для этой цели снял со стенки своей кабины. Кара прижимает еврейчика к своей груди.
- Бамуэл Пупиц! Ах, Бамуэл Пупиц!
А через несколько минут, когда я разговариваю с Амико, к нам подбегает один из помощников.
- Шеф, Кара мертв.
- Что!...
- Ему на голову упала подкладная полоса.
Я мчусь к грузовикам. Кара лежит на песке возле мана. Остальные помощники, не говоря ни слова, окружили его.
Ах, Кара, Кара. Подхожу и падаю на колени возле этого громадного тела. Потом ложу руку ему на грудь. Ничего.
Чертов, блядский, проклятый конвой! Кара, мой приятель!
- Мертв.
Все сгорбились. Они глядят друг на друга, глядят на меня, глядят на тело. Блядь! Блядь! Блядь! Ну почему именно он, ведь это несправедливо. Я чувствую себя опустошенным, подавленным, прибитым... Ах, Кара, Кара...
Со своей сумкой прибегает клакклак-медсестра. У меня даже нет сил, чтобы ее отпихнуть.
- Не надо...
Она падает на колени с другой стороны, нащупывает пульс и поднимает голову.
- Он не умер.
Невозможно! Он жив! Это же просто замечательно, храбрая моя медсестричка.
- Ты уверена?
- Да. Он дышит, хотя состояние и самое паршивое. Нужно им заняться.
Кара не умер, и это сейчас самое главное. Мы спасем его, клянусь. Он шевелится. Пуделек, положив его голову Кары себе на предплечье, внимательно изучает рану. Кара поднимает руку и пытается оттолкнуть девушку. Он открыл глаза, и мне сразу е видно, что с ним, и вправду, паршиво. Взгляд отсутствующий, белки глаз вывернуты.
Кара пытается приподняться. Нет, это безумие, даже пробовать такое сделать.
- Не шевелись, Кара, мы тобой займемся.
Тот с громадным трудом все-таки приподнимается и глядит на меня. Он открывает рот, пытаясь что-то сказать. В уголках губ у него появляются кровавые пузырьки. Кара интенсивно глядит на меня, он хочет мне что-то сказать. Я придвигаю голову, приближаю свое ухо к его губам.
- Спокойно, Кара. Я тебя слушаю. Все нормально.
- Шеф...
Голос доходит откуда-то издалека - глухой, страшный.
- Слушаю, Кара. Говори, что хочешь. Клянусь, я тебя слышу.
- Нек... нек...
Он глядит на меня, глядит на склонившуюся над его раной медсестру. Глаза его делаются шире, как будто Кара паникует, и нечеловеским усилием ему удается прохрипеть:
