Эскши у ррит что-то вроде министра, если Рихард правильно понимает. Или правительницы по делам мира. Но она прилетела сюда, на Анкай, вместе с вождем.
— В прежние времена, — говорит она, — вожди умирали только в бою. Л’тхарна — иной во всем. Во всем…
Люнеманн медлит.
Крупные черты ррит странно искажаются.
— У вас… любовь? — Рихард внезапно осознает, до какой степени дурен его аиррит по сравнению со Space English Л’тхарны. Прежде его это не волновало.
— У нас дети, — скупо отвечает женщина на родном языке и переходит на SE, — ты великий вождь, Ймерх Р’йиххард, и х’манк.
— О чем ты?
— Говорят, что х’манков вместо молока вскармливают ложью, — прямодушно говорит Эскши.
Должно быть, вначале что-то переменилось в ее запахе, острое обоняние ррит усложняет их сигнальные системы. Эскши, правительница женщин, предупредила мягкопалого х’манка о том, что скажет жесткое слово, но х’манк не учуял и оттого поражен… но не сердит.
Не сердит.
— Мой мужчина дорог тебе, — говорит она, — поэтому ты не изменял слову. Если он умрет, что будет?
Люнеманн опускает на колени планшет. Тянется полотно текста, ждут запуска видеофрагменты… «генно-культурная коэволюция», «сверхполноценники», «постчеловеческое будущее»… Сигэру определенно не любит семитерран. Кто и как добывал для него информацию?
Эскши ожидает ответа.
— До того, как я стал Ймерх Р’йиххардом, меня звали Рихард Ариец. Порт знал, что Ариец не изменяет слову. Поэтому я был избран Начальником.
— Но ты обманул их всех, — мотает головой Эскши. — И поэтому стал Ймерх, Великим. И поэтому сейчас желаешь стать вровень с владыками мира.
Люнеманн вздыхает. Иногда они как люди, иногда как звери, иногда — как дети…
— Я не изменю слову, данному Л’тхарне, Эскши. Ради него или в память о нем — не изменю.
Она поднимается и уходит, не произнеся вслух ни слова. Чуть колышутся бусы на спине, топорщится грива. Люнеманн усмехается вслед. Ужели так трудно запомнить, что у х’манков не только мягкие пальцы, но и глухой нос?
Уральские медики делают все возможное, чтобы помочь союзнику. Приходит в голову, что небесполезно показать Элии, до каких рубежей в действительности продвинулась внешняя разведка противника. В рамках ответной услуги.
Кое-что в присланном отчете написано специально для Люнеманна. Историческая справка. Дабы непросвещенный пират понял, о чем идет речь.
Рихард кривит рот, но читает.
«…в отношении социальной доктрины Урала вернее было бы говорить о неотрансгуманизме, поскольку эта идеология в зачаточном виде появилась уже в середине двадцатого века. Научная мысль в упорной борьбе с креационизмом разрабатывала теорию эволюции, изучала механизмы эволюционного процесса. Пожалуй, несколько преждевременно был сделан вывод, что человек, уже изучивший эволюционный путь своего вида, должен взять дальнейшую эволюцию под сознательный контроль и направлять ее в желательном для себя направлении. Средствами для этого должны были стать в первую очередь медицинские биотехнологии, позволяющие трансформировать параметры человеческой природы.
Эти теории не воплотились в жизнь. Идеи трансгуманизма появились преждевременно и в течение двадцать первого века были прочно забыты.
Однако в ходе Первой космической С. Ривера сделал открытие, последствия которого невозможно переоценить. Если не будет принято необходимых мер, использование этих данных в корыстных целях, а также бездумное форсирование процесса могут привести…»
Угрозы Люнеманн пропускает.
«…эволюция продолжается, и нынешнее состояние человечества — всего лишь один из ее этапов. Существуют различные варианты будущего, и есть основания утверждать, что в настоящий момент мы близимся к точке бифуркации. Возможно, что от нескольких сиюминутных решений будет зависеть судьба всего постчеловечества».
На этом песня заканчивается.
Начинаются факты.
На летней веранде роскошного клуба-ресторана «Пелагиаль» расположилась компания детей Седьмой Терры. Третий этаж, великолепный вид на залив: лучшие места. Слово «Урал» и болтовня по-русски — как платиновая кредитка.
Подразумевает.
Даже Дельту впустили, не моргнув глазом. Теперь дракон лежит у ограды, накушавшись костей с кухни, и чутко дремлет; тепло и светло в мыслях маленькой женщины, которую он опекает, не о чем тревожиться живому оружию…
— Есть такой закон природы, — объявляет Костя Полетаев, особист Райского Сада под кодовым именем «Солнце». — Если на планете одновременно окажется двое или больше наших, они обязательно соберутся вместе и выпьют.
— А другой закон такой: куда бы ты ни прилетел, там обязательно окажется какая-нибудь Чигракова.
— Гады! — хохочет Таисия. — Север, дай мне бутылку, я их оболью!
— Вот еще…
Кайман ржет, как жеребенок. Его все время разбирает смех — с тех пор, как Лилен нашла, что они с Солнцем похожи на непутевых родителей, которых то и дело вразумляет деловой ребенок Светка.
«Крокодилыч! — с детским восторгом сообщил Солнце. — Ты мама, понял?»
«Это ты мама. У тебя хаер длинный».
«Я выше!» — отрубил Полетаев, но Юра гнусно захихикал и таким образом оставил за собой последнее слово.
Их много, они говорят быстро и одновременно… Лилен беспомощно думает, что ее русский совсем не так хорош, как казалось. Но семитерране, собравшись компанией, чувствуют себя дома, и их обычная замкнутость исчезает куда-то; даже аристократическое высокомерие Чиграковой, оказывается, лишь маска для чужих, а на самом деле она простая девчонка, смешливая и шалая. Почему Костю зовут Солнцем, с самого начала было понятно. Узнав, что кличка, в некотором роде, официальна, Лилен удивилась. Добродушнее человека, кажется, просто нет на свете, разве может таким быть особист?
С ними весело и легко.
Уральцы поначалу пытались обсуждать дела. Покушение. Тех людей, что занимались проектом «Скепсис», работали на судоремонтном. Солнце пересказывал новости, говорил про внеочередной анкайский саммит — Лилен половину не поняла, половину прослушала, потому что разговаривала с Шеверинским. Кайман потребовал у хозяйки зала листок электронной бумаги, запустил новостной сайт и отыскал в архиве программу, отснятую на Анкай. Краем глаза Лилен замечала, что там идут интервью, сначала с премьер-министром Урала, потом с другим, неизвестным ей политиком. Подумалось, что Макферсон сейчас точно бы ей все объяснил: и кто это, и что у него за цель, и что на самом деле там на Анкай происходит, и чем предположительно кончится. У Майка какие-то невообразимые связи. Он вполне может переписываться по галактической связи с аккредитованными на Анкай журналистами и получать от них конфиденциальную информацию.
