Управился хранитель быстро, за четверть склянки. Пришёл если не посвежевший, то чистый, разложил на столике пергамент и записал события, диктуя сам себе вслух, чтобы слышали и остальные. Фразы чёткие, ёмкие. Видно, привычен.
Фомин засвидетельствовал написанное. Магистр Хаммель — тоже. Паладин Ортенборг подписал свиток последним. Слуге и стюарду подписывать не предлагали. Зачем, когда есть люди благородные? Подпись посла стоит ста.
Туглон аккуратно сложил свиток в цисту.
— Теперь позвольте вас спросить, не слышал ли кто чего-нибудь необычного.
Теперь начинать пришлось Гар-Ра и Сойеру, но они не слышали ничего. Равно как и магистр Хаммель, паладин Ортенборг и добровольно согласившийся помочь хранителю его превосходительство доблестный рыцарь Кор-Фо-Мин.
— Я, скажу откровенно, тоже ничего не слышал. Да и не мог слышать — каравелла сделана слишком добротно, — сказал хранитель. — Спрашивал больше для порядка.
Против порядка никто не возражал. Каждый должен делать своё дело. Стюард — кормить и поить, слуга — убирать, командир — летать.
— Кстати, а… А командир и штурман? — решил осведомиться Фомин. Раз уж он не прибег к дипломатическому иммунитету и согласился на сотрудничество со следствием (а что хранитель Туглон проводил следствие, не было никакого сомнения), есть смысл сотрудничать активно. — Не следует ли спросить их?
— Разумеется, ваше превосходительство, разумеется. Правда, КУПе не сообщается с остальной частью каравеллы, но отчего ж и не расспросить, вдруг…
— Не сообщается?
— Да. Теоретически, конечно, можно проникнуть в КУПе и выйти из него, но это сопровождается явлениями, которые оставляют следы, а я их не заметил. Но вы правы, вы правы, спросим…
— Но сначала потрапезничаем. — Предложение паладина Ортенборга граничило с приказанием.
Фомин ел из чувства долга. Мало ли что случится в дальнейшем, а рыцарь должен быть сильным. Паладин Ортенборг придерживался того же мнения. Магистр Хаммель едва притронулся к еде, но выпил три рюмки аквавита. Посольские рюмки крохотные, так что вышло — пустяк. Хранитель Туглон ограничился бокалом минеральной воды.
После трапезы Туглон никуда не ушёл. Откинул панельку в переборке, достал трубку и на глазах у всех (Гар-Ра и Сойер в число «всех» не входили, обслуге работать положено, а не бездельничать) связался с КУПе.
Слышно было хорошо, видно, командир с той стороны переговорной трубки кричал столь же громко, как и хранитель Туглон с этой.
Слышали все. Экипаж из пределов КУПе не выходил, никаких летающих объектов поблизости от каравеллы не наблюдал, плавание продолжается штатно.
— Вот, — сказал хранитель Туглон, возвратив переговорник в нишу и закрыв панельку. — Экипаж тоже ничего не знает.
— Но такого не может быть. — Ободрённый аквавитом, магистр Хаммель увидел несуразицу. — Кто-то ведь должен был убить доктора Гэрарда!
— Вы правы, почтенный магистр, — невесело улыбнулся хранитель Туглон.
— Значит, кто-то из находящихся на каравелле говорит неправду.
— Точнее не скажешь, почтенный магистр.
— И… И значит, среди нас — убийца!
— Я тоже начал склоняться к этой мысли, магистр. — Хранитель Туглон, пожалуй, был рад, что магистр Хаммель первым высказал вслух то, что думал каждый.
— Но — кто? — Магистр оглядел присутствующих.
Все невольно сделали то же. Да, выбор небогатый. Каждый, кроме убийцы, исключает себя, и кто остаётся? Фомин прикинул.
— Никак нельзя исключать и Гар-Ра, и Сойера, и даже командира и штурмана. — Слова хранителя Туглона разрядили обстановку.
— Конечно, конечно, — после короткого раздумья согласился с хранителем паладин Ортенборг.
— Иначе и быть не может. — От радости магистр Хаммель потянулся к графину аквавита, предусмотрительно оставленному Гар-Ра перед уходом. Паладин нахмурил брови, но чуть-чуть. Лёгкое недовольство, но Хаммель руку тут же отдёрнул. — Пожалуй, мне пока достаточно. — Чувство собственного достоинства магистра уместилось в коротенькое «пока».
— Ваше превосходительство, а каково ваше мнение? — Хранитель Туглон не спрашивал Фомина, а советовался.
— Мнение? Возможно, прежде чем отвечать на вопрос «кто», следует задать другой — «почему»? Почему доктор Гэрард был убит? Но я слишком поверхностно знаком с доктором Гэрардом, чтобы задавать подобный вопрос.
— Почему… — медленно проговорил хранитель, словно пробуя слово на вкус. — Почему…
— Я всегда относился к доктору Гэрарду с уважением. — Магистр Хаммель отёр платком пот со лба. А тут было вовсе и не жарко. — Достойный человек, большой учёный, знаток во многих областях… — Он смешался, заметив насмешливый взгляд Фомина.
— А я её выбросил в окошко, — тихонько сказал Фомин.
— Простите, что? Что выбросили? — Магистр Хаммель растерялся. Неужели его подозревают?
— Косточку сливы. Ничего, друг Хаммель, это я вспомнил древнюю историю. — Фомин взял графин с аквавитом, налил и себе, и другу Крепости Кор. — Вам действительно не следует волноваться. Глоток-другой аквавита вас успокоят, да и меня тоже. Не каждый день убивают члена миссии. Я думаю, что и миссию на Луну снаряжают не каждый день.
— То есть вы хотите сказать, что убийство направлено не столько против доктора Гэрарда, сколько против нашей миссии? — Хранитель Туглон схватывал на лету.
Ещё бы. Они тут всё делают на лету — пьют, едят, спят. Ведь каравелла хоть и в плавании, а в полёте. Нет, скверный каламбур, четвёртого разряда.
— Примерно так, — согласился Фомин. — Вряд ли кто-то ненавидел или боялся доктора Гэрарда настолько, что решил убить его прямо во время плавания. И хлопотно, и неудобно, и круг подозреваемых слишком узок. Мог бы потерпеть до возвращения на Землю.
— Психика убийц отлична от психики обыкновенного человека. — Хаммель не мог поступиться истиной. — Возможно, убийца не боится разоблачения, возможно, он даже хочет, чтобы его разоблачили.
— Вот как? — Хранителю Туглону слова магистра пришлись по душе. — Тогда пусть он нам поможет.
— Он и помогает — на свой манер. Иначе зачем убийце похищать голову доктора Гэрарда?
— Да, действительно… — протянул хранитель.
Кто голову спёр, тот доктора и укокошил. Фомин едва не сказал это вслух, лишь приобретённый с годами такт удержал от желания блеснуть начитанностью. Вместо цитирования авторов Межпотопья он, кашлянув, сказал:
— Хотелось бы знать, в какой мере смерть доктора Гэрарда влияет на лунную миссию Навь-Города?
Паладин думал недолго.
— Выполнение нашей миссии, безусловно, осложнилось. — Он сделал упор на слове «нашей», понимай как знаешь: то ли обиделся на то, что Фомин отделил себя от миссии, то ли, напротив, признателен за щепетильность. — Доктор Гэрард — выдаю… был выдающимся специалистом. Тем не менее потребуется нечто большее, нежели смерть одного из участников миссии, чтобы сорвать её.
