Когда присел, чтобы перезарядить винтовку, услышал сзади голос:
— Брось оружие, командир!
Осторожно обернувшись, я увидел смотрящее мне в спину дуло АВК.
— Что случилось, казак? — спросил я Пальцева, который держал меня на прицеле.
— Сдаваться будем, — коротко ответил тот.
— Зачем, казак? Граница рядом — беги за проволоку, никто тебя не остановит.
— Нет, офицер. У меня другие планы.
— Какие же?
— Не рассуждай и зубы мне не заговаривай, дворянин. Убивать тебя не хочу. А дернешься — изрешечу за милую душу. Но и тебе, и мне лучше будет, если ты жив останешься. Объяснять почему?
— Да.
— Персам пленные нужны. Для торга.
— Ясно. Я встану в рост?
— Поднимайся.
Стрелять по нашим траншеям перестали. Перестрелка шла только у окопов Сысоева, да и то плотность огня была невысока. Персы ждали. Значит, предатель сумел подать им знак. В том, что Пальцев — предатель, сомнений не осталось.
Я встал во весь рост, сделал шаг в сторону от винтовки. Что делать? Сдаваться я не могу ни при каких обстоятельствах, но получить пулю прямо сейчас в мои планы тоже не входит. Этим я подведу товарищей, которые нуждаются в каждом стволе.
— Взрыватели спрятал ты?
— Ну, допустим.
— Зачем?
— Чтобы танк из пушки не подбили.
Логично. Но я имел в виду вовсе не это. Однако исповедоваться мне Пальцев вряд ли станет…
В моем кармане завибрировал мобильный. Казак вздрогнул — по-моему, он был готов спустить курок, сдержался только в последний момент.
— Я отвечу?
— Шутишь? — оскалился предатель.
Мой телефон замолчал, а тот, что был у Пальцева, загудел.
— Лицом на землю, офицер, — приказал казак. — Я поговорю. Может, этот вовсе и не наш командир.
Стало быть, этот подлец держит связь с персами. Каким образом? Все линии связи наверняка контролируются ФАПСИ, разговоры записываются и прослушиваются. Мы ведь не на реальной войне. Здесь все по-другому — даже мобильная связь контролируется нашими. Или у персов есть какие-то суперпродвинутые хакеры, ухитрившиеся сломать наши сети или декодировать сигналы?
Спорить с Пальцевым сейчас не в моих интересах. Я послушался и лег. На земле кое-что было. Оброненная Ивановым осколочная граната, втоптанная в грязь. Все у него устроено очень аккуратно, каждая вещь — на своей полочке, а эта граната — на земле. Словно провидение мне ее послало. Или Федор Иванович, которого, наверное, уже нет в живых. Как только Пальцев начал разговор, я схватил гранату и выдернул чеку. Повернулся к предателю.
— Надеюсь, ты не станешь стрелять?
Тот держал винтовку одной рукой, палец — на спусковом крючке. Но обстоятельства изменились. Казак понял это и выругался, отключил телефон. Мне оставалось лишь отпустить скобу — и взорвемся мы оба. В узкой щели от осколков не спастись никому.
— Твои предложения, офицер?
— Сейчас я хочу разойтись с миром. Мы расстреляем тебя немного позже.
— Если я тебя отпущу, кинешь гранату мне вслед, — предположил казак. — По-твоему, я ведь не человек.
— А ты выстрелишь, как только поймешь, что успеешь спрятаться за угол. Нам надо учесть и такой вариант. Так что не спеши — у меня тоже нервы не железные.
Я увидел, что зубы Пальцева выбивают дробь. Он не хотел взрываться вместе со мной. Он боялся — знал, что выучка у офицеров хорошая, и не старый еще ротмистр одолеет его в драке один на один.
— Дай слово чести, что не кинешь гранату — и я тебя отпущу, — предложил казак.
— Только я вот не могу удовлетвориться твоим словом. Ты выстрелишь мне вслед.
Лоб покрыла испарина. Ах, как не хочется умирать… Сколько этот подонок будет играть у меня на нервах? Как, в самом деле, разойтись?
Пальцев тихо сказал:
— Я отойду по траншее на десять шагов. Потом разбегаемся.
— Тогда я возьму свою винтовку. Ты будешь стрелять, я должен защитить себя.
— Идет. Но не поворачивай ее в мою сторону. Неловкое движение — и я стреляю.
— Буду очень осторожен…
Подняв свою АВК, я сделал шаг в сторону Пальцева. Нам еще надо было разминуться. Тот отступил назад.
— Никаких резких движений! — предупредил я.
— Никаких резких движений, — эхом отозвался Пальцев. Телефон в его руке опять зазвонил.
— Расходимся…
Два шага назад, глядя в карие глаза казака, боковым зрением подмечая все вокруг; размышляя, в какую щель втиснуться, чтобы кинуть гранату. Я не давал слова чести, да и не знаю, сдержал ли бы его в этом случае. Пальцев выстрелит при первом удобном случае. Но пока мы в равном положении. Я бросаю — он стреляет. Он стреляет — я бросаю…
Уже пять шагов между нами. Чем больше расстояние, тем выгоднее казаку. Метров за семь-восемь он может уберечься от осколков, вжавшись в землю. Промахнуться из автоматической винтовки на таком расстоянии трудно.
Шесть шагов. Семь. Восемь…
Пора!
Я коротким движением, без замаха швырнул гранату, падая лицом вниз. Пусть ближе к взрыву, но на голове у меня каска.
Пальцев не стал стрелять. С диким криком он выпрыгнул из траншеи. Словно взлетел. Со стороны персов послышалось несколько очередей. Потом — взрыв. Осколки, земля, пыль и гарь. Вроде бы я цел. Только землей присыпало порядочно.
Трясущимися руками я рвал с себя снаряженный магазин, вставлял в винтовку, передергивал затвор. Покажись мне, казак! Только покажись…
Он где-то наверху, если его не подстрелили персы. Или вернулся обратно в траншею…
Враги повсюду! Персы могут нагрянуть в любой момент, недобитый предатель бродит поблизости. Как только я добрался до бокового ответвления траншеи, пополз к домам. Уходить… Предупредить своих… Играть в дуэль с казаком сейчас, когда персы в каких-то двадцати метрах — увольте.
Гортанная речь неподалеку. Очередь над головой. Заметили? Я юркнул за стену сарая. Рядом пылал дом.
Вокруг дымились развалины. В траншеях уже, наверное, хозяйничают враги. Что это? Бегство? Отступление? Я не убил предателя, я оставил позицию. Но я еще могу помочь своим. Если меня не убьют.
На окраину деревни мне удалось выбраться незамеченным. Думаю, прошло минут пять с того момента, как я расстался с Пальцевым, но не удивлюсь, если выяснится, что я блуждал по развалинам час. «Барс» по-прежнему методично расстреливал позиции Сысоева. «Евфрат» дымился. Выстрелы Чекунова повредили его сильнее, чем представлялось сначала. Хорошо… Жаль только, что Чекунова уже нет.
