— Тебе правда не все равно, что со мной будет? — наивный вопрос, дурацкий — после всего, что было, после того, как спасал раз за разом, учил. — Дело во мне или дело в… мире во всем мире?
Попытка усмехнуться почти состоялась. Только губы дрожат, как у обиженной первоклассницы, потерявшей яркий японский ластик. «Распустеха», — обругала себя Анна.
— И в том, что стоит за тобой, — возвращается взгляд. — И в тебе самой, конечно.
Лицо — почти рядом, достаточно чуть приподнять подбородок — и губы прикоснутся к губам; и заранее известно, что не оттолкнет, позволит. Не любит, даже тени влюбленности нет, но допустит быть рядом с собой, и дальше уж — по слову, по дню, — отогревать, протаивать ладонями дорогу к сердцу… и все будет. Рано или поздно.
Возможность такого исхода прошла рядом, близко-близко, опалила душу огнем — так, что захотелось свернуться клубочком и выплакать ожог, остужая его слезами. Прошла, вильнула хвостом, потерлась о колени, поманила и подразнила, а потом впилась вдруг когтями в босое, не ожидающее подвоха сердце: если вчера еще и думать не смела, не загадывала и не мечтала, потому что был чужим — так ведь и сейчас чужим остался. Мертвой Софье принадлежащим куда больше, чем ей самой.
И нельзя поднимать подбородок, ловить губы губами. Если уж вчера не посмела, так и сегодня не смей… хочешь ждать — жди, не делая первого шага, и четвертинки шага даже не делая. Потому что сейчас — поймаешь на тепло, на обещание забвения, или хуже того, попытаешься вернуть к жизни мертвых, и смолчишь, будучи названа во тьме на ложе чужим именем, мертвым именем, а потом свяжешь паутинками обязательств, ожиданий, надежд, подчинишь себе глазами, полными слез, немым движением губ «да я из-за тебя»…
Померещилась на минутку возможность — и ушла. Осталась только мудрая мягкая нежность, такая, будто все случилось, и была прожита целая жизнь рука об руку, плечом к плечу.
— Нужно выбираться отсюда, хватит этой комедии, — глядя в сторону, сказала Анна.
— Я пытаюсь найти выход, но до сих пор не нашел ни одной зацепки, — признался Флейтист.
— Слушай, а вот… они от меня хотят, чтобы я им дверь открыла. Я не знаю, как, но как-то же оно должно работать, если уж все так уверены, что я смогу и сумею. А если я просто это сделаю, но для нас?
— Сомневаюсь, что что-нибудь получится. Одно дело — преодолевать грань между Полуднем и Полуночью, это не так уж трудно. А выходить отсюда, тем более выводить других, но так, чтобы Безвременье не просочилось следом… Это невероятно, Анна. Кто тебя научит, если и я, и Серебряный сами не умеем ничего подобного?
— А как они хотели, чтоб я им открыла?
— Безвременье обладает навыком просачиваться даже в самую крохотную лазейку, а уж твое право — это как федеральная трасса, — улыбнулся Флейтист. — Они бы разобрались.
— Ну, хорошо, ну, ладно. А что такое Двери Полуночи?
— Откуда ты узнала? — нейтрально улыбающаяся маска на лице Флейтиста сменилась куда более живой подозрительностью.
— Можно сказать, от Серебряного, — похлопала невинными глазами Анна. — Ну, как: если есть придверные, значит, есть и двери, а дальше даже ежу понятно. Так куда эти двери открываются, а?
— Отсюда — в Полночь, — нехотя признался мужчина. — Обратное тоже верно, но никому до сих пор не приходило в голову. Почти никому…
— Что значит — почти? — Анна почуяла след очередной тайны или легенды.
— Сейчас это несущественно. Расскажу позже и об этом, я помню все, что тебе должен. Но зачем ты вспомнила о Дверях? Это имеет какое-то отношение к делу?
— Самое прямое, — кивнула Анна. — Через них можно войти из Безвременья в Полночь, так?
— Да, — небрежно согласился Флейтист, потом замер, с интересом глядя на Анну. — То есть, ты имеешь в виду, что мы могли бы ими воспользоваться?
— Именно что! Слушай, я не понимаю, почему тебе это до сих пор не пришло в голову, — удивилась девушка.
Что-то здесь было не так, за очевидно простым решением крылся внушительный подвох; или стоило пересмотреть все отношения в команде и признать Анну самой умной, сообразительной и дальновидной. В подобное не верилось даже шутки ради. Флейтист напряженно думал, указательным пальцем растирая переносицу, и вообще, кажется на время выпал из реальности. Пока он мыслил, Анна потянулась к столу и цапнула моченое яблоко: хотелось чего-нибудь кисленького.
— Потому что, — сказал он наконец. — Все прекрасно знают, где эти двери в Полуночи, но мы не знает, где они открываются здесь. А мне представляется сомнительным, чтобы местное население поделилось с нами этой информацией.
— Скажи мне честно, друг дорогой, а другие идеи и планы у тебя есть?
— Я уже говорил, что — нет.
— Тогда давай искать эти треклятые двери! — рассмеялась Анна. — Все просто.
— Нет, Анна, все гораздо сложнее. К сожалению, мы в Безвременье, а не в сказке. У нас нет ни экипировки, ни независимых ресурсов, ничего. Мы даже не партизаны, мы проглочены китом. Мы не можем позволить себе отправиться в поход, потому что, если местная публика решит, что под ногами у нас должна разверзнуться пропасть, то так и случится. Даже эта крепость — лишь временное убежище, ровно до той поры, пока хозяин не изменил свое мнение о жизни. При этом мы не можем позволить себе и прямого контакта с аватарами Безвременья, потому что чем для тебя лично это закончится, ты сама прекрасно знаешь…
— Да этот контакт может прямо сейчас случиться! — вскочила со стула Анна. — И никто их не остановит, ты же сам понимаешь!!!
— Я попытаюсь, — устало улыбнулся Флейтист. — Хотя и не могу поручиться за успех этой попытки.
— Да на кой мне твои попытки! Я хочу отсюда нафиг! Ну, пожалуйста, давай сделаем хоть что-нибудь, а? Только не будем сидеть на месте и ждать, пока за нами придут и размажут по стенкам… ну неужели тебе самому не противно?!
— Еще вчера тебе не нравилось, что мы бегаем, вместо того, чтобы разбираться, что происходит. Теперь разобрались, стало быть, пора бегать?
— Нет, блин, так сидеть! — уперла кулаки в бока Анна. — До вчера мы бегали от, а теперь будем бегать к, так что все в порядке. Ну пожалуйста, ну, я тебя прошу… давай попробуем!
— Анна, Анна, — Флейтист опустил ей руки на плечи, потом взлохматил волосы и обхватил горячими ладонями ее лицо, заглянул в глаза. — Ты маленький атомный генератор безумный идей, но мне нравятся твои упрямство и мужество. Мы попробуем. Может быть, это самая большая глупость, которую я совершаю, но в одном ты права — сидеть на месте смысла нет.
Пока командир звал Вадима и Серебряного, пока пересказывал им только что сформированную концепцию, девушка продолжила так неудачно прерванный завтрак. Аппетит был замечательный, как обычно. Набив желудок, она вспомнила, что последний раз держала в руках расческу еще до потери рюкзака, испугалась и помчалась к тазу с водой, попыталась разглядеть себя. Почти ничего не получилось, все время через зыбкое отражение просвечивала медь на дне, но пару пятен на носу и подбородке Анна обнаружила. Пришлось торопливо умываться — холодной водой, без мыла, словно в каменном веке.
