Мадхузре подогнала лодки к борту корабля.
— Давай все сюда, по одному за раз.
Прабир подал ей первое устройство.
— Для чего все это?
В лодке уже лежало с полдюжины одинаковых серебристых коробок, бутылки с реактивами и четыре больших канистры с топливом.
— Следить за твоим состоянием, конечно же. И лечить, если потребуется.
— Ты серьезно?
— Надеюсь, не потребуется. Надеюсь, что ничего не случится, пока мы доберемся до Дарвина.
— До Дарвина? Если австралийцы имеют хоть малейшее представление о том, что во мне, то запрут меня в хижине в центре пустыни на вершине могильника с ядерными отходами.
— Не-а. Они депортируют тебя в Канаду на военном самолете с биологической защитой и пришлют тебе счет. Я думаю, будет хуже, если мы отправимся куда-то еще.
— Что именно, ты надеешься, — сказал Прабир, — не случится en route[32]?
— Если бы я знала это, мы бы путешествовали бы значительно менее нагруженными.
Она засунула последний блок между остальными и проверила устойчивость всей кучи. Затем протянула ему спасательный жилет, такой же, как был на ней.
— Давай, садись.
— Я сяду сзади.
— Ты просто не хочешь помогать мне грести.
Прабир перелез через борт и разместился во второй лодке. Он опасался, что осадка лодки окажется опасно низкой, но надувной каркас обеспечил хорошую плавучесть, на которую почти не повлиял его вес. Стоял высокий прилив, и Мадхузре прошла над затопленным рифом, не меняя курса. Затем она с трудом начала грести в сторону открытого моря.
— Помнишь Орра из «Уловки-22»? — весело спросила она. — Он греб на спасательной лодке весь путь до Швеции.
— Я помню, — он подарил ей книгу на ее одиннадцатилетие. — Но я так понимаю, что мы высадимся на Ямдена, чтобы пересесть на что-нибудь более походящее?
— Да, план такой. Мне не очень хочется пересекать Арафурское море на этих штуках.
Прабир помолчал какое-то время, а затем спросил:
— Ты сердишься на меня?
Мадхузре засмеялась.
— Как я могу злиться? У меня есть не только первый подлинный образец теранезийских млекопитающих, но и эксклюзивный доступ ко всем его биохимическим данным. Да я смогу выжать из этого докторскую степень, — она повернулась к нему не переставая грести. — Нам надо было все сделать иначе. Ты должен был отправиться с нами в составе экспедиции. Нам не надо было ничего скрывать с самого начала. Но все это теперь не важно. Их работа признана, и кто-нибудь закончит ее. Мне этого более чем достаточно.
Они уже отошли достаточно далеко от рифа, но их все еще было видно с берега. Руки Мадхузре дрожали от усталости, но она проплыла еще несколько сотен метров, прежде чем сложила весла.
— Меняемся местами, — сказал Прабир. — Я поработаю веслами.
— Давай.
Они слезли в воду, чтобы переплыть с лодки на лодку — это было проще, чем перелазить, задевая груз. Прабир взял весла и начал входить в ритм. Пустота впереди, бесполезные звезды, преследующий лодку круг луны на воде — все было так же, как восемнадцать лет назад. Он изо всех сил старался оставаться в настоящем.
— Сколько человек прячется в джунглях?
— Сейчас десять.
— И как они собираются жить дальше?
— Стащить еду из лагеря не так уж и сложно. В любом случае, мы уже послали сообщение в Амбон, так что ситуация должна разрешиться в течение нескольких дней. Я думаю, что все будет происходить на уровне взаимных дипломатических одолжений, пока кто-то из крупных доноров помощи Западному Папуа не согласиться поиграть мышцами. Я знаю, звучит ужасно запутанно, но так будет явно безопаснее, чем если Амбон пошлет военный корабль.
— Ага. Тебе видно, что там происходит на берегу?
Мадхузре посмотрела в бинокль.
— Парень лежит, где упал, — сказала она и добавила, дразнясь: — И все еще светится от высокой температуры.
— Я и не думал, что ты убила его, — запротестовал Прабир.
— Из тебя плохой лжец.
— Марта смогла бы. Ты — нет.
— Ты думаешь, я не гожусь в спецназовцы? — В голосе Мадхузре послышалось разочарование.
— Я очень надеюсь, что нет.
Он глянул на нее через плечо: она улыбалась. Она не помнила солдата, лежащего на траве и истекающего кровью.
— Я знал, — пошутил он, — что не никогда не должен был позволять тебе заниматься муай-тай. У тебя остались бы шрамы на всю жизнь.
Через некоторое время они снова поменялись местами. Прабир смотрел в бинокль в инфракрасном режиме ожидая, не только пока не станет видно лежащего ничком солдата, но и пока весь берег полностью не скроется в мареве над водой.
— Можно запускать мотор.
Мадхузре нажала на зажигание, и лодка рванулась вперед, туго натянув соединительную веревку. Мотор работал на дизеле, но так тихо, что Прабир едва не расплакался от злости.
Они могли запустить его еще полчаса назад — от их разговоров было больше шума.
— Ты думаешь, они отправятся в погоню за нами? — спросила она. — Наверное, будет несложно угадать направление.
— Я не знаю, — сказал Прабир, — насколько серьезной проблемой они меня считают. Пока я не направляюсь к ним в страну, я — проблема для кого-то еще.
* * *
Подвесной мотор лодки был оборудован GPS, инерциальным навигатором и автопилотом. Мадхузре выбрала нулевую отметку рядом с пунктом назначения, на карте, отображающейся на маленьком встроенном экране, подтвердила выбор и передала управление автомату. Единственная вещь, которая не была автоматизирована — это предотвращение столкновений. При входе в судоходную зону нужно было переходить на ручное управление.
Ближе к рассвету она бросила ему запечатанный в пластик шприц.
— Если ты собираешься оставаться параноиком, то тебе придется самому взять образцы собственной крови.
— Гм. Это должно быть весело. — Прабир разорвал пакет: внутри оказался дезинфицирующий тампон, похожий на крохотные душистые полотенца в самолетах. Он снял свой ремень и затянул его вокруг правой руки. — Я чувствую себя наркоманом.
Мадхузре покачала головой.
— Наркоши пользуются сониксами: трансдермальными акустическими системами доставки, которые делают кожу проницаемой для небольших молекул, например, опиатов. И никаких инфекций, потому, что вирусы слишком велики. Как ты думаешь, они справились с гепатитом С.
— Я все это уже знаю, — соврал он.
Прабир протер кожу тампоном и начал аккуратно вводить иглу в вену на сгибе локтя, но из-за его манипуляций лодка качнулась, и он рассек себе вену.
