Он взял еще одну пробу крови. Через полчаса у Мадхузре уже был готов результат: количество клеток, содержащих ген, значительно возросло, но это не стало сюрпризом, учитывая очевидные признаки на его коже. Если блокаторы не сработали, то к моменту прибытия на Ямдена скрывать его состояние окажется невозможным. Правда он сообщил Мадхузре всю информацию для доступа к банковскому счету, так что даже если он окажется недееспособен, она сможет заказать по сети сумму денег, достаточную, чтобы преодолеть любую брезгливость людей, от которых будет зависеть их дальнейший маршрут.
Прабир смотрел, как она, сидя на носу лодки-близнеца, проверяет их местоположение по GPS планшета, чтобы убедиться, что система в моторе ведет их правильно, прочесывая в бинокль весь горизонт в поисках признаков земли. Он не собирался говорить: ты везешь убийцу своих родителей; ты спасаешь того, кто не заслуживает спасения. Прабир не мог отважиться выпутаться из паутины позора и трусости, при мысли о том, что она узнает, от понимания того, какое совершенно не нужное ему влияние, оказало бы на нее его откровение. Он не собирался свести на нет ее подвиг. Он не собирался испортить его.
* * *
Данные по его десятичасовому образцу обеспокоили Мадхузре.
— В действие вступили другие кожные клетки с отличающимися факторами роста. Мне надо приготовить новые блокаторы. А еще есть следы… — она замолчала.
— Следы чего? Обещаю, больше никаких истерик, — сказал Прабир и пошутил, запинаясь: — Оно уже схватило меня за яйца, куда уж хуже?
— Следы всего, — призналась Мадхузре. — Каждый тип клеток твоего организма, которые можно обнаружить в крови теперь несет в себе небольшую долю гена Сан-Паулу.
— Это же не может быть просто утечка? На какой бы вид клеток не была рассчитана упаковка вокруг гена, не может же она оказаться неэффективной практически везде?
Он боялся, но не впал в панику. У него было что-то вроде рака. Но никто не умирает от рака за один день.
— Я не знаю.
Уверенность Мадхузре пошатнулась. Она — всего лишь девятнадцатилетняя студентка-биолог и нигде в мире не существует ни сайта со ссылками, ни экспертов по патологии, ни базы данных по тому, что с ним происходит.
— Я могу синтезировать антисмысловую ДНК, — сказала она неуверенно. — Чтобы привязать к транскриптам из гена Сан-Паулу и, возможно, остановить их выражение.
Прабир воспрянул духом.
— Хорошо! Давай попробуем!
— Я заверну ее в липиды подобно тому, как это делается в генной терапии, но она попадет не во все типы клеток.
— Какие-то клетки получат дозу, какие-то нет. Мы сможем следить за этим. Что тебе еще?
Мадхузре нервничая смотрела на него.
— Может не подействовать. Иногда клетка просто разрушает олигонуклеотиды — фрагменты ДНК — прежде чем они что-то сделают.
Прабир фыркнул — не впечатлило.
— Но этого не случилось с геном Сан-Паулу? Неприятные побочные эффекты будут?
— Сомневаюсь. Но до конца не уверена.
— Никто не может быть уверен до конца. Все это впервые.
— Моих знаний уже недостаточно, — призналась она.
— Это мое решение, — сказал Прабир. — Давай попробуем.
* * *
Мадхузре синтезировала и упаковала антисмысловую ДНК. Прабир ввел ее себе, а за ней новые блокаторы фактора роста. Затем откинулся на борт лодки и стал ждать.
Солнце стояло высоко и жара казалась невообразимой. Лодка механически покачивалась на зыби и складывалось ощущение, будто его закрепили на лабораторном устройстве, предназначенном для тщательного перемешивания реагентов. Прабира поражали ясность и четкость всех его чувств и ощущений — прямой противоположности той удушающей темноте, которую он чувствовал, готовясь умереть: в ванной в Торонто, в болоте, потеряв всякую надежду в борьбе со змеей, в кампунге, шагнув к минному полю. Он мысленно прокричал: я не собираюсь умирать у нее на глазах; этого не должно случиться.
Его кожа начала чесаться и зудеть, так что он снял джинсы, оставшись лишь в трусах и спасательном жилете. Когда он попытался устроиться поудобней, то понял, что не может двигать ногами — в том месте, где щиколотка одной лежала поверх другой ноги кожа склеилась.
Прабир тихо выругался и ощупал место склейки рукой. Кажется, бляшки прорвали кожу и соединились, хотя он ничего и не почувствовал. Ему очень не хотелось говорить ей, но долго скрывать это не получилось бы.
— Мадди! — позвал он. Когда она повернулась, Прабир поднял свои склеившиеся ноги для демонстрации. — Кому-то из нас, похоже придется поработать ножом, или на Ямдена мне понадобятся костыли.
Она перегнулась через зазор между лодками, чтобы рассмотреть получше. Ее лицо исказилось и она заплакала.
— Эй! Тссс! Прекрати! — сказал Прабир. Он протянул руки к ее лицу, но так, чтобы не коснуться его и уже сам по себе этот жест подарил ему ощущение близости. — Знаешь, что мы сделаем в следующем году, чтобы смыться из Торонто? Теперь, когда мы в элитном клубе путешественников?
— Нет.
— Отправимся на парад ИРА в Калькутту. Ты обещала, что поможешь мне тащить грузовик.
— Я не помню этого. — Мадхузре отвернулась.
— Ты не умеешь врать.
— Твои кожные трансплантаты не успеют зажить.
— Тебе не отвертеться, — качая головой засмеялся Прабир. — Я протыкал свои щеки шампуром. Ты поможешь мне тащить грузовик!
* * *
В полдень Прабир уже не смог взять образец крови. Второй набор блокаторов фактора роста не сработал, и бляшки, сливаясь одна с другой, образовали на плечах жесткий каркас. Он все еще мог согнуть руки в локтях, но остальные движения, необходимые для забора крови, уже оказались недоступны. Мадхузре надела хирургические перчатки и забравшись к нему в лодку, воткнула пустую тубу в приемник катетера.
— Тебе и вправду не больно? — спросила она, осматривая Прабира с несчастным видом. — Это начинает напоминать острый псориаз.
— Только чешется немного.
— Старайся двигаться настолько, насколько сможешь. Не хочу, чтобы у тебя появились пролежни от лежания на одном месте.
— Попробую. Хотя не думаю, что это штуки могут превратиться в язвы.
Когда она отскочила назад, Прабир сказал:
— Знаешь, что мы с тобой пропустили? Радио Лозанны. Приговор теории Фуртадо.
Мадхузре кивнула без малейшего энтузиазма, затем взяла планшет и открыла нужный сайт.
Прабир не мог видеть экран, поэтому наблюдал за выражением ее лица.
— Синтетическая хромосома, — наконец сообщила она, — оказалась обработанной совершенно хаотически, как и тестовые последовательности, а не так, как натуральная хромосома, взятая у голубя. Таким образом теория не была фальсифицирована. — Мадхузре осторожно косилась на Прабира. — Там может быть что-то упущено в химии, какая-то характеристика натуральной ДНК, которую мы не смогли обнаружить. Нужно много времени, чтобы разобраться в паттернах метилирования. Возможно есть другая модификация, где все еще хитрее.
