— Пардон! — возражающе воскликнул Фрост.
— Не надо спорить, так оно и есть. Именно заключение ксенолога служит гарантией всеобщего благополучия. Поскольку лишь наличие разумного фактора способно затруднить и даже сделать совершенно невозможным обитание человека в чуждой среде. С прочими факторами он вполне способен совладать или ужиться.
— Пардон, — снова запротестовал Фрост. — А Царица Савская?
— А что Царица Савская? — оживился Костя, переворачиваясь на живот. С его «галахада» пластами отваливался песок.
— Это такая планета, — охотно пояснил экзобиолог. — Без малейшей претензии на разумный фактор. По всем своим параметрам — чистейший «голубой ряд». И положительно невозможная для обитания человека. Ее даже закрыли специальным решением Большого Совета.
— В таком случае, позволено ли мне будет перечислить контрпримеры? осведомился Варданов и выставил перед собой заранее растопыренную для загибания пальцев пятерню.
Фрост крякнул.
— Кажется, мы отвлеклись, — заметил он. — Но согласись, Сергей, это странно, что мы принуждены сдерживать целую миссию из-за отсутствия заключения по одному-единственному виду. На тебя это не похоже. В конце концов, ты опытный ксенолог…
— Это всего лишь профессия, — промолвил Варданов. — За которой стоит живой человек. В равной со всеми остальными представителями своей расы мере склонный ошибаться. Но в гораздо меньшей степени обладающий правом на такую ошибку. Любому, даже самому квалифицированному ксенологу не чужды простые человеческие качества. Или вы думаете, что, по роду своей деятельности ежечасно общаясь с существами нечеловеческой природы, ксенологи тоже обращаются в нелюдей? — Он внезапно повернулся к Косте. Вот вы, драйвер?
— Я так не думаю, — проворчал Кратов, как можно более естественным жестом набрасывая на лицо светофильтр, чтобы не замечена была ненароком краска стыда.
— Именно так вы и думаете, драйвер, — укоризненно покачал головой Варданов. — Должно быть, вам будет неприятно услышать это, но опять-таки по роду своей деятельности я хорошо разбираюсь в людях. И мне отчетливо видны самые тонкие оттенки ваших эмоций. Хочешь понять чужого — разберись в себе. Оттого настоящими ксенологами становятся лишь после тридцати лет. Вы еще крайне юны, драйвер, вы в себе блуждаете, как в потемках. Посмотрю я, что за путь вы изберете, когда вам исполнятся мои годы.
«Что он ко мне пристал? — растерянно подумал Костя. — Я в его проблемы, кажется, не лезу. Мое дело — водить все, что движется…»
Над их головами, ровно и мощно гудя, в очередной раз пронеслась пчела. Варданов присел.
— Кыш! — отмахнулся от пчелы Фрост и засмеялся.
— Итак, — сказал Варданов как ни в чем не бывало, обычным менторским тоном. — Что мы имеем? С одной стороны, пчелы явно не годятся на роль астрархов. Но, с другой стороны, орбита Псаммы имеет неестественное происхождение. Это неоспоримо доказано последними исследованиями на галактической базе. Коллега Гвидо оказался прав, что, впрочем, вряд ли добавляет ему энтузиазма. Вопрос вопросов: кто и когда это сделал? Группа Геснера убедительно доказала, что это были не равноноги. Рейхани поставил крест на шипоносах и стрелохвостах. И мне понятно всеобщее недовольство нашей задержкой с пчелами. Тем не менее, я вынужден настаивать на дополнительном цикле исследований лабораторного характера…
— Отнюдь не повредит, — поспешно согласился Фрост. — Пара сеансов ментоскопии — и все стало бы ясно, как самый ясный день.
«И мы убрались бы с этой паршивой планетки, — подумал Костя, поднимаясь и отряхиваясь. — И тогда провалиться мне, если я хоть раз еще наймусь на Псамму…»
— Я в свою очередь также проведу некоторые тесты, — монотонно вещал Варданов. — После чего, мне думается, заключение о неразумности данного вида будет веско аргументировано и найдет понимание среди экспертов. Но если вас интересует мое мнение…
— Безусловно! — с энтузиазмом воскликнул Фрост.
«А мне так наплевать», — устало подумал Костя.
— …я склоняюсь к гипотезе Гвидо о том, что здесь действительно похозяйничали Археоны. Факт сам по себе примечательный, хотя к задачам нашей миссии никакого касательства не имеет.
— Археоны, — бормотал Кратов, бредя к стоявшей неподалеку «гоанне». Ну-ну… Все равно сюда больше не завербуюсь. Не старайтесь — не заманите. Ни Археонами вашими, ни медовым пряником, ни даже миллионом энектов.
Костя прошел на центральный пост, тщательно заперев за собой дверь. Сел в драйверское кресло. Повозился, умащиваясь поудобнее. Возложил руки на пульт, прикрыл глаза. В сотый, наверное, раз представил, как несильным, но в то же время уверенным нажатием пальцев он повелевает кораблю оторваться от серых песков, всплыть над ними в загроможденные багровой полусферой Старшего Солнца небеса…
Тяжко вздохнув, убрал руки с пульта.
«Скука, — подумал он. — Невыносимо. Читать нечего. Музыки на борту нет. Хоть сам начинай песни петь… Зрелищ — ноль. Сплошная работа. Разве это нормально, когда самая скучная работа воспринимается как развлечение?!»
Костя подумал, с кем из тех, кто еще оставался на Псамме, ему хотелось бы перекинуться словом. Поиграв пальцами над пультом, вызвал корабль Геснера.
На его везенье тамошний драйвер, белобрысый и густо изукрашенный веснушками Крис Шульц откликнулся сразу.
— Мы сегодня улетаем, — похвалился он. — Вот шеф вернется и отчалим. Видишь ли, шеф не утерпел и отправился полюбоваться напоследок на наше озеро.
— Какое озеро? — спросил Костя завистливо.
— Разве ты не знаешь? Сначала мы нашли здесь плывуны. Потом обнаружилось, что их подпитывает скрытый на глубине в пятьдесят метров водный резервуар. Мы пробили шахту и докопались до целого озера соленой воды. Жаль, что оно совершенно мертво… Что ты вздыхаешь?
— Похоже, я-то застрял в песках надолго.
— Не забывай, что за каждый день задержки сверх срока по контракту тебе причитается сто энектов.
— Разве в этом счастье? — горестно промолвил Кратов.
— Я тебя понимаю, — покивал Крис. — Тебе и вправду тоскливо. Вот мы, к примеру, нашли плывуны и озеро. Рейхани пробился к нефти, Бете — к трансуранам. А у вас, я слышал, ничего интересного.
— Абсолютно!
— Почему же вы не улетаете?
— Из-за пчел. Наш ксенолог никак не отважится объявить их неразумными.
Шульц сочувственно поцокал языком.
— Но ведь ксенолог обязательно должен высказать свое суждение? спросил он.
— Если он этого не сделает, планету закроют.
