– Нет, из кентавров я знаю только Хирона и полагаю честью для себя считать его в числе своих знакомых.
– И даже друзей! – послышался сверху глубокий голос.
Кора обернулась. На склоне, возле складов, где таились, выглядывая, редкие афиняне, стоял могучий Хирон, расчесывая свою раздвоенную бороду, а рядом с ним возвышался кентавр поменьше ростом, более изящный, склонный к щегольству, что выдавала заплетенная в толстую косу длинная грива.
– Фол, друг мой! – воскликнул Дедал и побежал к кентавру.
Возмущенные возгласы донеслись из-за складов. Там афинские граждане высказывали свое негодование по поводу отсутствия патриотизма у кентавров, и неудивительно, что ругательства, которыми их награждали, относились к разряду зоологических терминов.
Кора также была рада увидеть вновь Хирона, а тот представил ее Фолу.
Фол сказал:
– Именно такой я вас и представлял, богиня.
Значит, Хирон говорил о ней как о богине? Ну что же, это его право.
– Эй! – крикнул Дедал гребцам и солдатам, что оставались на судне. – Выставьте стражу. Никого близко не подпускать. Пароль и отзыв вы помните?
– Помню, – отозвался один из гребцов, который отличался от остальных желтой повязкой, стягивающей волосы. Во всем остальном и гребцы, и воины были совершенно одинаковы.
– Это твои искусственные люди? – спросил Хирон.
– Да, с ними удобнее, – ответил Дедал. – Они всегда послушны и готовы умереть.
– К тому же их нельзя подкупить, – сказал кентавр Фол.
И все с ним согласились.
– Но люди, которые управляют паровой машиной, стоящей на корабле, не могут быть деревянными, – сказал Дедал. – Им надо думать.
Он помахал на прощание оставшемуся возле машины механику.
Кора спросила:
– Я не вижу колес. Или колеса сзади? Зачем вам тогда паровая машина?
– Мой друг Архимед, не знаю, слышала ли ты о таком, богиня, ты ведь чаще встречаешься с воинами, чем с мыслителями, придумал приспособление, которое именуется винт. Пар вертит этот винт, помещенный под водой сзади моего корабля, и толкает корабль вперед. Понятны ли тебе мои слова?
– Спасибо, Дедал, – сказала Кора.
Никакой официальной встречи не предусматривалось. Царь Эгей не желал в глазах своего народа показывать свою зависимость от ненавистного критского царя. Но когда Дедал с Корой и кентаврами поднимались от причала, подошел глашатай и сказал, что царь Эгей примет посланца царя Миноса по интересующему их обоих вопросу сегодня же в два часа пополудни в храме Аполлона в присутствии знатных граждан города.
– Скажите царю, что я буду, – ответил Дедал и быстро пошел вперед, откинув назад лысое яичко головы и резко ударяя по плитам высокими каблуками своих башмаков.
Кентавр Фол жил неподалеку от порта в большом доме, устроенном удобно для коней, а не для людей, как у Хирона. Да и понятно, если Хирон обожал свою Харикло и дочкой его была красивейшая девушка земли, то у Фола все было проще, и сам он был кентавром, и жена его была кентавриссой, и его дети были маленькими кентаврами.
День разошелся, небо было синим, стало даже жарко, все расположились в уютном крытом дворе фоловского дома, и хозяин угощал как мог каждого из гостей. Когда гости немного насытились, кентавр Фол сказал:
– Мы здесь старые приятели, мы знакомы много лет, и потому между нами не должно быть секретов.
При этом он поклонился в сторону Коры, как бы прося у нее прощения за то, что она не относится к числу его старых приятелей. Но его бестактность тут же исправил Хирон.
– Ты не прав, мой друг, – произнес он. – Кора умна, образованна, разумна и вполне достойна того, чтобы принадлежать к компании интеллигентных людей.
– Говорите, – призвал их Дедал, который понимал, что разговор пойдет о нем.
– Я слышал, что погиб молодой Талос, – сказал Хирон.
– Ты прав, – сухо ответил Дедал, глядя в кубок с вином.
– Мне говорили, что это не было случайностью…
– Нет, это была случайность, – возразил Дедал, голова его так склонилась над кубком, что казалась большим страусиным яйцом.
– Это тот юный Талос, – произнес Фол, – который изобрел пилу?
– Каждый дурак мог изобрести пилу, – ответил Дедал. – Если бы мне на глаза попалась рыбья челюсть, я бы тоже догадался, по какому принципу должна работать пила.
– Ты не догадался, – заметил Хирон.
Дедал наконец отпил из кубка. Но не глядел на окружающих.
– А я слышал, что он изобрел гончарный круг, – сказал Хирон.
– Его много раз изобретали, – отмахнулся Дедал. – И в Лидии, и на Крите, и в Египте, эта идея витала в воздухе.
– Конечно, витала, – согласился Фол. – Так же, как идея циркуля.
– Между прочим! – Дедал неожиданно вскочил с места и зашагал по комнате. – Между прочим, у меня в заметках есть чертеж циркуля. Я не мог только подобрать хорошего дерева для его ножек.
– Ну и расскажи нам, – сказал Хирон, – как погиб несчастный Талос?
– Мы с ним стояли на крыше храма, – медленно произнес Дедал, словно вспоминая, как было дело, – он сделал шаг вперед… я сказал ему: «Остановись, Талос, это опасно!» Но он не услышал меня, сделал еще шаг… и упал!
– Ты больше ничего не хочешь нам сказать, Дедал? – спросил Фол.
– Хочу! – вдруг взорвался маленький изобретатель. – Да, хочу! Я хочу заявить всему миру, что Талос был грязной тварью, что он вступил в преступную связь со своей матерью Поликастой – с моей родной сестрой! Честь семьи была под угрозой! И он должен был умереть!
– О грехе Талоса было известно давно, – тихо произнес Хирон. – Да, они были любовниками… и это очень прискорбно. Но за это карают боги, а не Дедал.
– Он не думал о морали, – поддержал Хирона Фол. – До тех пор, пока люди вокруг не стали говорить, что Талос талантливее Дедала, что Дедал уже на закате, а Талос – это завтрашний день науки!
– Никто, кроме идиотов, так не говорил!
– В Элладе нашлось немало таких идиотов, – заметил Хирон.
– Даже до наших лошадиных ушей докатились эти сплетни, – сказал Фол.
Почему он терпит? – удивилась Кора. Почему великий изобретатель и могущественный, судя по всему, человек так покорно слушает обвинения двух полуконей, словно мальчик, вызванный на порку взрослыми дядями?
– На главное ваше обвинение, – сказал Дедал, остановившись посреди комнаты, – я отвечу решительно – нет! Я никогда и никому не завидовал. Мои величайшие изобретения еще впереди! Вы видели мой корабль, который передвигается силой пара?
– Ему уже десять лет, – усмехнулся Хирон.
– Вы видели моих гребцов и воинов? Одинаковых, как горошинки в стручке!
– Твоих деревянных людей знает весь мир. Видно, плохи твои дела, наш друг, если ты ищешь оправданий в своем же вчерашнем дне.
