– Быки ничего на себе не носят, – заметил Фол.
Дедал долго смотрел на него, склонив голову набок. Фол вопросительно обернулся к Хирону.
– Дедал пошутил, – пояснил Хирон.
– Да, я пошутил, – сказал Дедал. – И мне грустно сознавать, что с такими тупыми лошадками я дружу и даже позволяю им меня судить.
– Заканчивай свою историю, надоело, – буркнул Фол.
– А больше нечего рассказывать. Бык взгромоздился на деревянную корову, и изнутри вскоре донесся отчаянный женский вопль. Однако я был бессилен помочь несчастной, потому что бык вряд ли позволил бы мне вытащить ее из деревянной коровы. Когда бык утолил свою страсть и удалился пастись, я подошел к корове и, с некоторым ужасом, открыл окошко внутрь. Я боялся увидеть холодеющий труп Пасифаи, но вместо этого увидел разъяренную львицу, которая потребовала, чтобы я заставил быка возвратиться и продолжить любовное насилие!
Дедал расхохотался подобно маленькому мальчику. Он зашелся от смеха, и кентавру Хирону пришлось как следует шлепнуть его по спине.
– Меня чудом не поймали за этим занятием, – закончил Дедал, – потому что Пасифая заставила меня еще раз десять устраивать ей свидания в деревянной корове, а вы попробуйте спрятать корову, когда любовное свидание закончилось.
– Результатом этих мерзких действий Дедала… – начал Хирон.
– Не надо! Не надо навешивать ярлыки! – возмутился Дедал. – Если любовники счастливы, никогда не смей называть этот процесс «мерзкими действиями».
– Но ты же служил ее мужу!
– Ее мужу я тоже служил. Должен тебе сказать, что для него я делал не меньшие мерзости, чем для жены. Пойми, в конце концов, вечная задача наша, изобретателей, поэтов, ученых, писателей – угождать самым низменным прихотям правителей и владык. Если эти прихоти совпадают с общественным мнением и к тому же ты славно услужил начальству, то останешься в истории, как Гомер. Еще вопросы есть?
– Есть, – сказал Хирон. – Ты построил Лабиринт для Минотавра?
– Да, милая женщина. – Дедал вновь обратился к Коре, полагая, что ей неизвестно продолжение этой истории. – От любви к белому быку Пасифая забеременела. И как следовало ожидать, родилось чудовище. Здоровенный младенец – все в нем как у людей, а голова бычья! Фу, какая гадость! И как только природа терпит этих гибридов!
– Поосторожнее, Дедал, – заметил кентавр Фол. – Нас она пока терпит.
– Недолго это будет продолжаться, – сказал Дедал. – Вы же с Хироном – исключение, а как правило, кентавры – грубые скоты, мечтающие лишь о том, как кого-нибудь изнасиловать, а потом напиться допьяна.
Фол и Хирон не стали спорить. Помолчали. Видно, в словах Дедала заключалась неприятная правда.
– До последнего момента Пасифая надеялась, что все обойдется и у нее родится человеческий младенец. Но боги у нас любят пошутить, – продолжал Дедал. – Когда Минос пришел в ужас, она поклялась ему, что белый бык напал на нее в поле и надругался над ней. Но она испугалась сразу признаться мужу, потому что берегла его чувства. Неизвестно, поверил ли Минос этой лжи, но все же велел казнить всех акушерок, служанок и повивальных бабок, которые присутствовали при родах, приказал назвать чудище Минотавром, а затем велел мне построить такой каменный дворец, в который можно войти, но выхода не найдешь: заблудившись, обязательно попадешь в самый его центр, где таится Минотавр. Для меня это была инженерная задача, и я ее выполнил. Дорогу внутрь Лабиринта не знала даже Пасифая. Лишь однажды она попросила меня провести ее внутрь, чтобы показать, хорошо ли устроен малыш, удобно ли ему. Я подчинился царице. Она равнодушно поглядела на Минотавра, и я понял, что она не чувствует себя его матерью. Потом она спросила меня, нельзя ли заменить кормилиц коровами. И мы сделали так… А потом он их съел.
– Кого съел? Кормилиц? – удивился Фол.
– Нет, коров.
– А чем его теперь кормят? – спросила Кора и по неловкому молчанию окружающих поняла, что вопрос оказался бестактным.
– В этом и проблема, – сказал наконец кентавр Хирон. – Поэтому мы и пригласили мастера Дедала.
– Я догадываюсь, – сказал маленький гений.
– Каждый год семь самых красивых девушек и семь самых сильных юношей отправляются на Крит на корабле Дедала, чтобы стать жертвами отвратительного кровожадного Минотавра.
– Какой ужас! – воскликнула Кора. – Нельзя ли его кормить чем-нибудь попроще? Кроликами, например?
– Это дело принципа, – заметил Дедал. – Я сам не раз спрашивал Миноса: «Зачем тебе эти варварские обычаи?» Мы живем в гуманном государстве в гуманную просвещенную эпоху. А он в ответ: «Мой сын погиб в Афинах, и потому афинские дети будут погибать на Крите».
– Может, выпустить Минотавра, пускай живет на воле, может, женится на какой-нибудь корове? – спросила Кора.
– Какая наивность! – воскликнул Фол. – Минотавр – чудовище. Так постановила судьба. Как же он может стать обыкновенным быком и жениться на корове? Нет, пока его кто-нибудь не убьет, все это будет продолжаться!
– Вот именно поэтому, – сказал Хирон, – ты, Дедал, должен нам помочь.
– Всегда рад! – В голосе Дедала прозвучала бравада, будто он заранее знал, что они скажут, и заранее отметал это как пустяк.
– Завтра ты поднимаешь паруса и отбываешь на Крит?
– Да.
– На борту у тебя будут четырнадцать жертв – лучших сынов и дочерей Афин, предназначенных для того, чтобы их сожрало чудовище. Ты считаешь, это правильно?
– Меня никто не спрашивает.
– Скажи, а если бы ты изобрел, к примеру, бомбу, которая может испепелить половину мира, ты бы отдал ее своему царю? – спросил Фол.
– Боги решают такие проблемы. Боги, а не мы, смертные.
– Ты не ответил на мой вопрос! – закричал Фол, стуча копытом.
– Я не мерзавец. Я честный гений. Я лучший в мире изобретатель. Не смей оскорблять меня, мерин паршивый!
– Подождите, подождите, – прервал его Хирон, – в таких спорах не бывает победителя, потому что никто не согласится считать себя неправым. Дедал, у нас к тебе очень простая просьба. У тебя самого есть любимый сын Икар, тебе знакомы отцовские чувства. Поэтому от имени всех отцов города Афины я прошу тебя об одном – дай мне план Лабиринта.
– Зачем вам план Лабиринта?
– Чтобы можно было войти в него, пройти безопасными ходами и выйти оттуда.
– Ни в коем случае!
– Но почему?
– Это слишком опасно. В моих интересах, чтобы с Минотавром было все в порядке. Чтобы он был сыт, чтобы все жертвы попадали к нему в желудок… Как только случится что-то неладное, на меня сразу же падет подозрение, что я подстроил встречи Пасифаи и белого быка. Минос – страшный человек, тиран, деспот. А у меня любимый сын Икар. Я должен его беречь.
