Ничего, боты остановятся, когда разберут Нанотех.
Или не остановятся, черт их знает.
Все равно они сдохнут еще до утра.
Или не сдохнут.
Рыбников посмотрел в ту сторону, где бултыхался директор. Тот почти дотянулся до лестницы, ему оставалось совсем чуть-чуть.
Серая жижа шевелилась под полом галереи. Еще немного, и она лизнет подошвы ботинок.
– Твари поганые! – выкрикнул Михаил и умолк, экономя силы.
Рыбников встал на высокий комингс тамбура и, держась за дверь, наблюдал за директором. В тамбуре Зарецкий, подвывая и плюясь, скакал на месте, стряхивая ботов.
Рыбников ждал.
По его прикидкам, осталось секунд десять.
Потом он с чистой совестью закроет дверь.
* * *
В подвале было не страшно, но скучно. Двое охранников, седой ветеран и совсем зеленый, но мускулистый, аж форма трещит, молча подпирали стены. Ребята, измотанные неудавшимся допросом, понуро сидели на облезлой лавке. Даша с Марией привалились друг к другу и, казалось, дремали. Принц, сложив руки на груди, вполглаза подсматривал за охраной.
У них отняли телефоны, даже в интернет не сунешься, тоска какая.
Ах, да, интернет-то он грохнул! И сам принял вызов на аварию. Так что пока на родной фирме расчухают, в чем дело, уже ночь наступит. Мама прибьет его, когда узнает. Хотя, когда мама узнает, чего тут творится, и зачем Принц это сделал… Может прибить два раза. А потом нажалуется Машкиному отцу, что эта оторва плохо влияет на ее старшего сына. А чего, запросто.
Принц старался не задумываться, что за странные отношения у его мамы и отца Марии. Эти двое были знакомы с незапамятных времен, город-то маленький. Если вся Москва, как говорится, спит под одним одеялом, то у нас все учились в одной школе. Они и правда учились в одной школе, Игорь Кузнецов и Настя Коваленко – смеялись еще, мол, фамилии у нас одинаковые. Потом Настя окончила техникум связи, а Игорь пошел по финансовой части. Но по дороге немного заблудился – и стал, как бы так сказать… В общем, стал пиратом. Когда ему надоело быть пиратом, или ему умные люди подсказали, что на горизонте эскадра имперского флота – он женился на красивой начинающей актрисе и, сгибаясь под тяжестью награбленного, снова пошел по финансовой части. А Настя уехала в Москву, закончила там институт связи, параллельно работая по специальности, и чуть не вышла замуж за короля. Но вместо этого родила черного мальчика и вернулась в свой маленький город. А Игорь как раз думал, куда пристроить награбленное так, чтобы оно приносило ему легальный процент. И некоторую часть вложил в Настю, у которой всего имущества было – один черный мальчик. Вложил ли Игорь в Настю еще что-нибудь, Принца интересовало чисто на уровне бытового любопытства. Он маму обожал, она подняла в городе полезный бизнес, все ее любили, все было очень и очень неплохо. Десять лет назад она родила белого мальчика. Ну и отлично. Кузнецов появлялся раз в месяц, а когда и раз в неделю – не хрен с горы, мажоритарный акционер, – общался с мамой, оставлял подарки младшему Коваленко и абсолютно не мешал Принцу. Он и приезжал-то всегда с утра, когда Принц торчал в школе.
Главное, решил Принц, чтобы все были довольны жизнью. Мама не плачет ночами в подушку и не пьет горькую, брат растет, доход растет, даже Принц, и тот до сих пор растет. Вот и замечательно…
Сирена взвыла, все подпрыгнули, ребята едва не упали со скамейки.
– Это что? – спросил тот охранник, что помоложе.
– Пробило в центральном зале, нас не касается.
– Чего пробило? – тут же поинтересовалась Мария.
– Это просто так называется, – дружелюбно ответил седой. – Раньше там у них постоянно рвало какие-то трубопроводы, вода текла…
Даша потерла глаза: она и правда задремала. Мария с Принцем переглянулись. «В центральном зале, в центральном зале…» – читалось в глазах девушки.
– Да-да, – сказал Принц. – И «Титаник» тоже ты утопила. Имей совесть, наконец.
Мария заразительно рассмеялась.
– Ох, барышня, – седой погрозил ей пальцем. – Чистосердечное признание смягчает вину и облегчает душу.
– А чего я сказала?! – Мария снова прыснула. Ей то ли было и правда весело, то ли она не знала, как еще развлечься.
Они ждали, ничего не происходило, никто к ним не спускался, наверху сирена выла, как заведенная.
– Когда эта дрянь заткнется? – не выдержал Принц.
– Когда аварийщики придут в центральный зал, увидят, что опасности для института нет, и начнут чинить.
– Давно могли бы уже… – произнесла Даша задумчиво. – До центрального отовсюду близко.
Седой посмотрел на часы.
– Пятнадцать минут. Самое время.
– За пятнадцать туда сбежится весь институт, – сказала Даша уверенно. – Ой, ребята, не нравится мне это…
– А по мне так ничего, – заявила Мария и хихикнула.
– Поддерживаю, – кивнул Принц. – Одобряю и приветствую затопление этой клоаки по самое никуда. Знаете, что такое клоака, и чем ее затапливает?..
– Много говоришь, – сказал ему молодой.
– Не зна-аете… – протянул Принц. – Узнаете, поздно будет.
Сирена надрывалась еще пять минут, потом еще пять… Отсюда, из подвала, она казалась далекой и тихой, но все равно давила на нервы.
– Становится интересно, – сказал Принц. – Становится действительно интересно.
Молодой охранник нервно дернулся и что-то стряхнул с себя. Поглядел на потолок, шагнул в сторону.
– Вода, что ли? – спросил его седой. – Лишь бы не канализация…
И тут же дернулся сам.
– Ну чего вы дрыгаетесь, – сказала Мария. – И без вас тошно. Слушайте, а если нас и правда тут зальет?
– Организованно покинем помещение, – отозвался седой.
И снова дернулся. Сделал движение, будто сбивает блоху с себя. Присел на корточки и уставился под ноги.
– Ну? – спросил молодой.
– Не пойму, – седой посмотрел на потолок. – Слушай, пойду-ка я выясню, что там творится. Заодно узнаю, не забыли ли про нас.
– А чего не позвоните? – заинтересованно спросила Мария.
Ей хотелось новостей, и поскорее. Вдруг она действительно испортила что-то в центральном зале? Это же просто замечательно! Будь у нее ящик динамита, она бы сейчас взрывала институт. Принц наверняка знает, как это делается.
– Слишком тут глубоко, сигнал не проходит, – ответил седой. – Я быстро.
Он ушел. Сирена выла. Молодой охранник нервничал. На него то и дело что-то мелкое и непонятное падало сверху. Ребята, сдавленно посмеиваясь, наблюдали за ним. В их углу подвала не текло еще.
Седой не возвращался. Молодой отряхивался, приседал, надеясь рассмотреть, что его беспокоит, ничего не видел и все заметнее психовал.
– А пойдемте-ка отсюда, – сказал он наконец.
– Не-а, – Мария помотала головой.
