– Чего стоишь как вкопанный?! – обернувшись, крикнул Артем. – Догоняй, у нас времени в обрез!
– Что это было? – спросил я, уже догадавшись, каким будет ответ.
– Недостающий излучатель прислали, – подтвердил он мою догадку. – Шевели костями, говорю!
Я его догнал, и мы поспешили, едва не рысью, дальше.
При этом я обратил внимание, что вибрация воздуха не прекратилась, а Артем то и дело останавливается, прислушиваясь к ней.
– Ты по звуку, что ли, излучатели ищешь? – спросил я.
– Это не звук. Но ход мысли у тебя верный. Вблизи излучателей во время переписывания ощущаются вибрации самого Пространства. Чем ближе к нему, тем сильнее.
Когда мы начали карабкаться на невысокий пригорок, у меня от этих вибраций уже едва не стучали зубы, а по всему организму перекатывались теплые волны вперемешку с холодными. И при этом надо было еще постоянно думать о голых девках. И ладно бы продуктивно! Но ни одной из них в округе не появилось. Озадачившись, я решил выяснить у Артема причину такой нестыковки.
В ответ на мой вопрос он расхохотался. Через переговорное устройство костюма смех этот преобразился в хрюкающие жутковатые звуки.
– Я специально подбросил тебе такую мысль, – сказал он, – которая точно не материализуется. Чтобы флюктуации работы Монолита не мешали нам.
– Но почему именно голые девки? – еще больше изумился я.
– Эх, Лемур! Ты можешь представить, сколько человек в Зоне ночью думает о голых девках? Почти все, кто не спит! Поэтому эти вибрации, приходящие отовсюду, Монолит интерпретирует не как команду на переписывание Пространства, а как фоновый шум.
– Тьфу на тебя! – насупился я.
– Ты думай, думай! Не отвлекайся.
Но у меня, на самом деле, пропала всякая охота при таких раскладах думать о голых девках. Напрочь. Да и вообще... Сдались они мне!
В голове снова образовался сумбур, и я начал судорожно отгонять совершенно ненужные мысли, например о кровососах или, не к ночи будь сказано, о контролере. Через несколько мгновений я понял, что не властен над мыслями, что лучше уж думать о голых девках... Но было поздно – почти сразу же из грота неподалеку раздалось утробное рычание. Но это не было рычанием кровососа. Судя по голосу, это был именно контролер. Провалиться мне на этом месте!
Через шаг я вступил в какую-то яму и провалился одной ногой по колено. Артем резко обернулся, но вместо стекла его шлема я увидел ужасающую морду и получил настолько мощный удар, что затрещали кости. Я знал, что этот удар просто внушен мне контролером, но легче от этого не стало. Я попытался вытянуть ногу, а когда это с трудом удалось, рванул к гроту, на ходу снаряжая подствольник. Но пробежать удалось лишь с десяток шагов – снова ужасающая морда перед глазами, и снова удар, от которого помутилось сознание. Через секунду я осознал себя катящимся вниз по склону и увидел выбравшегося из грота контролера. Вскинул «Гром», но подствольник, к моему ужасу и удивлению, оказался пуст – то ли мне почудилось, что я его снарядил, то ли контролер внушил мне отсутствие заряда в стволе. Я дал короткую очередь, контролер взревел и отскочил в сторону. И тут же меня к нему словно притянуло – я увидел его лицо-маску, как из фильма ужасов, и получил очередной удар. Снова ощутив себя на склоне пригорка, я с ужасом обнаружил, что и магазин автомата пуст. Я спешно перезарядил «Гром» и успел снова послать несколько пуль в контролера. Но он не дал мне стрелять долго – снова притянул и снова шарахнул. Я понял, что это конец. Но тут неподалеку рванула граната, прожужжали мимо осколки, и я увидел бегущего ко мне по склону Артема.
– Живой? – спросил он.
– Отчасти, – ответил я, чувствуя вкус крови во рту.
Пришлось снять шлем и отплеваться. Грудь болела. Сильно. Но, несмотря на боль, я счел за благо снова вернуться к мыслям о голых девках.
Следуя за Артемом, я обогнул пригорок и заметил, как напарник бросился к висящему сантиметрах в двадцати над землей радужному шарику, схватил его и сунул в карман. Свечение тут же угасло.
– Один есть! – радостно крикнул он. – Живо, Лемур, живо!
Ковыляющим шагом я догнал его, и мы поспешили дальше, с севера огибая городок энергетиков. Отсюда уже была видна черная громада Саркофага с характерной, устремленной в небо трубой.
– Последний излучатель с другой стороны городка! – сказал Артем.
– Но это километр, не меньше! Я не дойду!
– Панику отставить! – скомандовал он. – Вперед, сталкер!
И я догадался, что в такой обстановке надо думать о том, как заживают внутренние и внешние повреждения. Тут же полегчало – похоже, Монолит не так уж искаженно принимал мои команды, как пугал Артем. Я прибавил ходу и начал представлять свою новую квартиру, в Питере, на самом берегу залива, в великолепном высотном доме с огромными окнами. И то, как я прихожу в банк, пополнять и без того огромный счет. И много чего я еще напредставлял.
– Ты о чем думаешь?! – рванул меня за локоть Артем.
– Что?
– О чем ты думаешь?
– О квартире, – честно признался я.
– Идиот! Я же говорил, что нельзя загадывать сложно выполнимые желания! Монолит сейчас впитывает чудовищную энергию! Посмотри!
Я глянул в сторону Саркофага и обомлел. Над темным бетонным зданием заворачивался гигантский светящийся вихрь, похожий на торнадо из фосфоресцирующих частиц.
– Зона расширяется! – Артем рванул меня за ткань спецкостюма. – Вперед! Вперед! Нам теперь нужно как можно быстрее отключить Монолит!
– Как?
– Последний излучатель, блин! У тебя вообще мозги отшибло?
Мы рванули вперед между окраиной городка и Саркофагом, но не успели пробежать и двухсот метров, как с ужасом заметили прущую к АЭС толпу вооруженных монолитовцев. Их были сотни – сосчитать невозможно. И двигались они точно наперерез нам.
– Ложись! – Артем толкнул меня на землю, уже не надеясь, что я быстро схватываю его команды.
– Куда они прут? – ошарашенно спросил я.
– По их представлениям, это и есть судный день. Точнее, судная ночь, когда будут исполнены все желания. Счастье, для всех, даром. И пусть никто не уйдет обиженным.
– Ты о чем?
– Книжки читать надо, – огрызнулся напарник. – Если они сейчас пошлют на Монолит всю мощь пси-излучения толпы, я представить не могу, как это интерпретирует Монолит. Но при таком притоке энергии Зона расширится на тысячи километров. Это точно. Я же просил – думай о голых девках!
Оправдываться смысла не было. Надо снова брать ситуацию под контроль. Хотя какой контроль при таких правилах игры?
Страшнее мне в жизни еще никогда не было. Происходящее настолько выпирало за рамки жизненного опыта, что голова, казалось, разлетится в клочья от попыток как-то решить проблему. В полном и здравом сознании я лишь подумал, что, когда правила для игры придумываешь не сам, надо играть по имеющимся. Иначе точно попадешь впросак. А потом... Потом я превратился в Демиурга. В некое абстрактное творческое начало, мысли которого тут же превращаются в реальность, данную нам в ощущениях.
