— Пребывание в Бейлимире очень изменило ее точку зрения. У нее есть цель — обеспечить мир в Галактике — и она горит желанием действовать.
— В таком случае, друг Жискар, не лучше ли тебе убедить капитана ехать на Землю сейчас же?
— Это трудно. Аврорианские власти настаивают, чтобы леди вернулась на Аврору, и лучше будет так и сделать, приехать хотя бы на время.
— Но это может быть опасно.
— Значит, ты все еще думаешь, друг Дэниел, что они хотят именно моего возвращения, потому что узнали о моих способностях?
— Я не вижу других причин их настойчивости.
— Похоже, способность думать, как человек, — это ловушка. Начинаешь предполагать несуществующие затруднения. Даже если кто-то на Авроре и подозревает о моих способностях, я уничтожу эти подозрения. Бояться нечего, друг Дэниел.
— Будь по-твоему, друг Жискар, — неохотно согласился Дэниел.
Отослав роботов небрежным движением руки, Глэдия задумчиво осмотрелась.
Она взглянула на свою руку, сделавшую жест, словно видела ее впервые. Этой рукой она пожала руки каждому члену экипажа корабля, прежде чем сесть в маленький челнок, который отвез ее и Д. Ж. на Аврору. Она обещала вернуться, и команда разразилась одобрительными возгласами, а Нисс заорал: «Мы не улетим без вас, миледи!»
Ей это было очень приятно. Ее роботы служили ей честно, преданно, терпеливо, но никогда так не радовались.
— Ну вот вы и дома, Глэдия, — сказал Д. Ж.
— Я в своем доме, — тихо сказала она. — Этот дом стал моим с тех пор, как доктор Фастольф отписал мне его двести лет назад, но до сих пор кажется мне чужим.
— Он чужой для меня, — сказал Д. Ж. — Мне кажется, что я в нем заблужусь, если останусь один.
Он улыбаясь оглядел богато украшенную мебель и изысканно декорированные стены.
— Вы не будете один, — сказала Глэдия. — С вами будут мои домашние роботы, они получили подробные распоряжения и сделают все, чтобы вам было удобно.
— Они поймут мой поселенческий акцент?
— Если не поймут, то переспросят. А вы должны говорить медленно и жестикулировать. Они приготовят вам еду, покажут, как пользоваться приспособлениями в комнате для гостей, и будут зорко следить, чтобы вы не делали того, что гостю не полагается. Если понадобится, они вас остановят, но вреда не нанесут.
— Я надеюсь, они не сочтут меня нечеловеком?
— Как надзирательница? Нет, это я вам гарантирую, хотя ваша борода и акцент могут смутить настолько, что их реакция запоздает на одну-две секунды.
— Я полагаю, что они могут защитить меня от непрошеных гостей?
— Да, но здесь таких не бывает.
— Я могу понадобиться Совету.
— В этом случае он пришлет за вами роботов, а мои заставят их уйти.
— А если их роботы окажутся сильнее ваших?
— Этого не случится. Жилище неприкосновенно.
— Продолжайте, Глэдия. Вы хотите сказать, что никто никогда…
— Никто, никогда, — быстро повторила она. — Вы просто останетесь здесь, и мои роботы позаботятся о вас. Если вы захотите связаться с вашим кораблем, с Бейлимиром, даже с аврорианским Советом, роботы точно знают, что надо делать. Вам стоит только поднять палец.
Д. Ж. уселся в ближайшее кресло, вытянулся и глубоко вздохнул:
— Как мудро, что мы не допускаем роботов в Поселенческие миры! Вы знаете, как скоро я обленился бы и избаловался, если бы проводил время в подобном обществе? Самое большее через пять минут. Собственно говоря, я уже избаловался. — Он зевнул и потянулся. — Они не обидятся, если я усну?
— Конечно, нет. Если вы уснете, они проследят, чтобы в комнате было тихо и темно.
— А если вы не вернетесь?
— Почему не вернусь?
— Совет, кажется, очень хотел вас видеть.
— Они же не могут задержать меня. Я свободная гражданка Авроры и иду, куда хочу.
— Правительство может изобрести непредвиденные случаи, и в этих случаях правило всегда можно нарушить.
— Ерунда. Жискар, меня могут задержать там?
— Мадам, — ответил Жискар, — вас там не задержат. Пусть капитан не беспокоится на этот счет.
— Вот видите, Диджи. А ваш Предок, когда мы виделись с ним в последний раз, сказал мне, чтобы я всегда верила Жискару.
— Прекрасно! Великолепно! Но я приземлился с вами, Глэдия, чтобы убедиться, что получу вас назад. Помните это и скажите об этом вашему доктору Амадейро. Если они попробуют задержать вас против вашей воли, то задержат также и меня, а мой корабль на орбите способен отреагировать на это.
— Нет, пожалуйста, не вздумайте делать ничего такого. На Авроре тоже есть корабли, и я уверена, что за вами наблюдают.
— Тут есть одно «но», Глэдия. Я сильно сомневаюсь, что Аврора захочет развязать войну из-за вас. Но, с другой стороны, Бейлимир готов к этому.
— Нет и нет. Я бы не хотела, чтобы ваш мир начал войну из-за меня. Да и зачем ему это? Потому что я была другом вашего Предка?
— Не только. Я не думаю, что кто-нибудь верит, что вы были этим другом. Ваша прапрапрабабушка — может быть, но не вы. Даже я не верю, что это были вы.
— Вы знаете, что это была я.
— Умом понимаю, но чувствую, что это невозможно. Это было двести лет назад.
Глэдия покачала головой:
— Ваша точка зрения — точка зрения маложивущего.
— Наверное, как у всех нас, но дело не в этом. Вы стали в Бейлимире важной персоной из-за речи, которую произнесли. Вы — героиня, и все скажут, что вас необходимо представить землянам. И ничто не должно помешать этому.
— Представить? — Глэдия встревожилась. — С полной церемонией?
— С наиполнейшей.
— Но почему это настолько важно, что можно рискнуть безопасностью планеты?
— Вряд ли я смогу объяснить это космониту. Земля — особый мир, где человеческие существа стали личностями, где они эволюционировали, развивались и жили в окружении другой жизни. У нас в Бейлимире есть деревья, есть насекомые, но на Земле такое изобилие деревьев и насекомых, какого нет ни в одном известном мне мире. Наши миры — имитация, бледная имитация. Они не существуют и не могут существовать без разума, культуры и духовной силы, которую получают от Земли.
— Космониты придерживаются прямо противоположного мнения о Земле. Когда мы упоминаем о ней — что редко делаем — то говорим, что это мир варварский и гибнущий.
Д. Ж. вспыхнул:
— Вот поэтому Внешние миры все время слабеют. Как я уже говорил, вы похожи на растения без корней, на животных с вырезанным сердцем.
