— Дорогие друзья и товарищи — герои науки! В глубине моей души зародилось желание выразить мои мысли словами и принять вас с подобающим почетом, как великих исследователей, известных… в межпланетном мире.
Вы, как сказочные змеи, носились меж сверкающих светил, боролись с холодом космических ночей… э… э…
Он замолчал, несколько раз сконфуженно кашлянул и, не разбирая написанного, стал импровизировать.
— Ваша отвага достойна быть вписанной в историю. Она может сравниться лишь с отважными подвигами величайших полководцев — Цезаря, Ганнибала, Александра Македонского, Наполеона и Кутузова. И я в некоторых случаях жизни проявил великое чувство мужественной отваги.
Когда я был радистом на транспортной ракете RT 28, в один прекрасный день, мы молнией пролетали над архипелагом…
Лаборант, который уже некоторое время неодобрительно вслушивался в высокопарные фразы Прекупа, подошел к нему и шепнул:
— Ты что, опять зарвался? Кончай, а не то…
Массивная фигура Аполодора стала еще выше, еще внушительнее, а глаза так и сыпали молниями на маленького, щуплого радиста. Взглянув с опаской на него, тот поспешно закончил свою речь:
— …Итак, дорогие товарищи, в заключение: Ура! Ура! Ура-а!
Дружные аплодисменты, которые угадывались по движению рук, но не вызывали никакого звука, наградили оратора.
— Вы уже знаете, из наших телерадиопередач, что мы делали на Марсе. Расскажите же и вы нам, как вы провели время в наше отсутствие, — попросит Матей Бутару.
— С удовольствием, — ответил Динкэ. — Пожалуйте в убежище и увидите, что мы сделали. Мы точно выполнили задания в связи с приближением метеорного роя.
И все направились ко входу в подземное убежище.
Над главной пещерой возвышалось перекрытие из защитных стальных пластинок. Динкэ отрапортовал, что он монтировал это перекрытие из тройного ряда стальных пластин в полметра толщины каждая. Для “Дерзновенного” и “Чайки” астронавты вырыли убежища на глубине 14 метров. Все три теплицы, — была выстроена еще одна, новая, для растений с Марса — были эвакуированы с поверхности и перенесены в подземные помещения. По разработанным Чернатом, Динкэ и Добре планам были установлены источники искусственных излучений, которые с успехом заменяли солнечные лучи. Специальная установка позволяла уменьшать или увеличивать их интенсивность, судя по потребностям различных растений.
Внешняя обсерватория была почти что разобрана и эвакуировалась.
Матей с удовлетворением выслушал сообщение обо всех этих изменениях.
Отдохнув несколько часов, ученые долго и горячо обсуждали вопрос приближения метеорного роя.
— Дорогие мои! — сказал Матей Бутару в заключение, — вижу, что за наше отсутствие было много сделано. Позиции были укреплены, и надеюсь, что мы сможем встретить соответствующим образом метеорную бомбежку, ожидающую нас. Но все же, друзья, подумаем хорошенько, достаточно ли того, что сделано до сих пор. Густой рой метеоритов, сквозь который нам в скором времени придется пройти, является опасностью, которую нельзя недооценивать.
— Товарищ Бутару, — сказал, немного подумав, Скарлат, — и я уверен, что мероприятия, проведенные за последнее время будут нам очень полезны. Но сколько бы вычислений мы ни делали, нам невозможно заранее установить силу ударов, которые придется перенести астероиду. В таких роях существуют тела и очень больших размеров. И если мы столкнемся с одним из них…
* **
Прошло несколько дней после возвращения экспедиции с Марса. Исследовательская работа усилилась. Классификация и интерпретирование привезенных ею материалов сплетались с тщательным изучением неба, на котором появлялись все более многочисленные астероиды.
Коперник находился в зоне между Марсом и Юпитером, в мире малых планет.
Три дня тому назад они прошли на сравнительно малом расстоянии от астероида Цереры, самой крупной из известных до сих пор малых планет. Хотя ее диаметр и не превышает 786 километров, из-за своей близости она показалась им гораздо больше и ярче, чем Луна, видимая с Земли.
Ни на одном из этих астероидов они не видели атмосферы. Многие были серого цвета, но время от времени попадались и астероиды с красноватым или синеватым оттенком.
Эти малые планеты были очень разнообразны. Между ними случались и совершенно круглые, и продолговатые, похожие на сигару, и, наконец, такие, которые своими неправильными контурами походили на глыбу камня.
Несмотря на то, что научная деятельность почти совершенно поглощала их, астронавтов все же ни на минуту не покидала озабоченность, — они все время помнили о рое метеоритов.
Однажды ночью Матей дольше других оставался в исследовательской. Он перечитывал недавно опубликованный труд о метеорных потоках, переданный по ондограмме с искусственного сателлита.
Было поздно, когда он решил отдохнуть. Но сон бежал от него. Он встал, одел защитную одежду, сапоги, смазанные липкой жидкостью, и направился к выходу их убежища.
Снаружи его встретила вечно новая картина космического неба с бесконечным множеством светящихся точек и серебристых сфер. Он присел на край скалы.
Но ему не долго пришлось побыть наедине с самим собой. Дверь пещеры отворилась, и в ней показались Скарлат, а за ним Чернат и Добре. Им тоже не спалось. Они остановились на вершине одной из скал, любуясь космической панорамой.
— Скарлат указал на небесное тело, ярко сверкающее вдали.
— Это Владилена, астероид, открытый советскими астрономами и названный так в честь Владимира Ильича Ленина
Ученый описал рукой полукруг по темному небу, показывая им более близкие или отдаленные искрящиеся точки и сверкающие диски светил.
— За последнее время астероиды очень размножились. Я могу вам сказать, что за эти три дня я открыл, — Джордже Скарлат остановился, перелистывая свою записную книжку, — 196 новых астероидов. И хотя в общем, их диаметр не превышает 60–70 километров, наши астрономические точные аппараты зарегистрировали их на фотопленку.
Они вернулись в убежище, а Матей еще остался несколько минут, стараясь проникнуть взором в сказочный мир малых планет. Немного позже вошел и он.
Малая планета Коперник, серая и бесплодная, беспрепятственно продолжала свой путь среди межпланетного пространства вместе с ее храбрыми пассажирами.
* **
Разгоралась заря. Острые вершины скал были залиты морем серебристого света. Кругом царила глубокая, почти нереальная тишина и неподвижность, ненарушаемая никаким веянием ветра.
