— Слушай, Бармалей, ты бы снял с него кандалы, — сказал тощий Чоп грузному парню.
Грузный вытянул из кармана огромную связку ключей и одним из них отомкнул наручники. Андрей зажмурился от блаженства.
— Спасибо, — поблагодарил он и продолжил рассказ. Наконец он дошел до бега по ночному лесу, до ночевки в вагоне и до мысли разрезать цепь на наручниках.
— Ну и досталось тебе, мужик, — выдохнул Бармалей, когда Андрей замолчал.
Чоп присвистнул, а девушка уважительно кивнула.
— Кино, — коротко прокомментировала она.
— А это все не вранье? — задумался Бармалей.
— Ты нормальный? — Чоп повертел у виска. — Да такую фигню хрен придумаешь!
— А ты что скажешь, Немой?
Немой начал жестикулировать.
— Он спрашивает, где твой Валька взял такую траву? — перевел Бармалей.
— Не знаю, — честно ответил Андрей. — А что?
— Крутая трава, — ухмыльнулся Чоп. — Немой любит травку.
— Ладно. — Бармалей, видимо, принял окончательное решение. — Надо его провезти в город. Если он сам попрется, то на посту в таком виде его как пить дать загребут.
Немой снова показал что-то руками.
— Да, — ответил на беззвучный вопрос Бармалей. — Без этого тоже не обойдется.
— Вы хотите отвезти меня в город на мотоцикле? — удивился Андрей, срывая с шампура последний кусок мяса. — А как же милиция?
В голове шумело от пива и сытости, в мышцах разлилась уже позабытая сила. Байкеры рассмеялись, Немой с улыбкой сделал несколько жестов.
— Спокуха! — хохотнул Бармалей. — Если город позволит — прорвемся.
— Кто позволит?
— Город, — уже серьезнее ответил Чоп. — В смысле Москва.
Андрей несколько опешил от такой формулировки и перестал жевать. Это было очень похоже на его собственные мысли. Но его возмутило, что кто-то посмел возвести в ранг религии то, что Андрей считал одной из разновидностей суеверия. Каждый знает, что черная кошка не к добру, но никто не принимает этого всерьез. Андрей сглотнул и обвел взглядом байкеров — те вели себя как ни в чем не бывало. Лишь девушка пожала плечами, встретившись глазами с Андреем.
— Ладно, спешить пока некуда, — заключил Бармалей, коротко глянув на Немого. — Надо доесть, допить, и тогда можно трогаться.
Андрею выдали еще один шашлык.
— Отмыть бы его от пыли, — вздохнула девушка. Немой поднял взгляд и сделал несколько жестов.
— Не надо, — покачал головой Бармалей. — Вы здесь посидите, а я похожу поищу кое-что.
— Помочь? — спросил Чоп.
— Нож возьми, — кивнул Бармалей.
Тощий взял нож из сумки на мотоцикле, и они с Бармалеем принялись ходить вокруг вагона. Андрей немного понаблюдал за ними, но шашлык с пивом были гораздо интереснее, и он отвлекся.
— Слушай… — осмелился спросить он у девушки. — Это у вас что, вера такая?
— В смысле? — Она недоуменно подняла рыжеватые брови.
— Ну, про город. Обычно говорят: «Если поможет Господь», а Бармалей сказал: «Если город поможет».
— А город и есть бог. — Девушка безразлично отправила в рот кусок мяса. — Разве ты еще не почувствовал?
— Что я должен был почувствовать? — На душе сделалось как-то тревожно.
— Как город играет с тобой. Как он наказывает или раздает пряники.
— Ты издеваешься? — насторожился Андрей.
— Нет. Отвечаю на твой вопрос. Ты давно живешь в Москве?
— Давно.
— Тогда не мог не заметить. Просто объясняешь происходящее другими причинами. Многие боятся посмотреть правде в глаза, но от этого никому не становится легче. Зато, если знать правду, можно избежать очень многих ошибок.
— Это чушь. Нормальное объяснение может дать только наука, — возразил Андрей, отпив из бутылки. — А то, что ты говоришь, называется космологическим верованием. В Древней Руси считалось, что молнии мечет Перун, а полинезийцы уверены, будто по вечерам Великий Змей пожирает солнце. Но ни мольбы Перуну, ни уговоры Великого Змея не могли предотвратить грозу или ночь.
— А наука может? — усмехнулась девушка, открывая еще одну бутылку.
Андрей коротко пожал плечами:
— Пока нет. Но все, что ты имеешь, сделано наукой. Она сначала узнает истинные причины вещей, а затем учится их использовать. Не узнав одного, не сделаешь и другого. Громоотвод, кстати, работает по физическим принципам.
— Самое лучшее, что у меня есть, сделано не наукой. Это уж точно.
— А пиво? — улыбнулся Андрей. — Мотоциклы, одежда твоя замечательная.
— Это не лучшее, — разжевывая мясо, отмахнулась девушка. — Это меняется со временем. Сначала были свечки, потом лампочки. А что изменилось?
— Жизнь сделалась лучше.
— Разве от этого?
— Без этого тоже нельзя, — уверенно кивнул Андрей. — Ты же не предлагаешь вернуться в пещеры?
— Глупо предлагать то, чего нельзя сделать. Город уже не отпустит нас ни в пещеры, ни в лес. Он изменил нас.
— Людей?
— Да.
— Нет. — Андрей доел шашлык и отложил шампур. — Физически мы не изменились ничуть. Или ты считаешь иначе?
— Считаю. — Девушка говорила спокойно, не скрывая ноток легкого безразличия. — Знаешь, чем город отличается от деревни?
— Размером, — усмехнулся Андрей.
— Нет. Это принципиально разные вещи. Деревня ближе к природе, а с природой человеку постоянно приходилось бороться. Она подсознательно воспринимается врагом, а люди по сравнению с ней — друзьями.
— Да ладно, — отмахнулся Андрей. — А войны тогда откуда?
— От необходимости. Но в городах люди всегда хуже относятся друг к другу, чем в деревнях. Маньяки — это вообще порождение мегаполисов.
— Забавно. Но я не понял, в чем принципиальная разница между городом и деревней.
— Я же тебе объяснила. В деревне окружающая природа воспринимается как противник, а в городе — как друг и помощник.
— Да уж прямо. — Андрей с сомнением покачал головой. — Какая природа может быть в мегаполисе?
— Природа — это окружающая среда. В городе она целиком состоит из вещей, которые тебе помогают. Дома защищают от холода, автомобили экономят силы и время, всяческая химия убивает вредных микробов. Эта среда именно для этого и создавалась людьми. Взамен естественной.
— Я понял твою мысль, — отмахнулся Андрей. — Но все, о чем ты говорила, еще и убивает людей.
— Это побочный эффект. Вот и получается, что в деревне окружающая среда постоянно пытается уничтожить людей, а люди помогают друг другу с ней справиться. В городе все наоборот. Окружающая среда тебе помогает, а люди постоянно пытаются отнять эти блага.
— Природа еще и кормит.
— Это побочный эффект, — усмехнулась девушка.
