Ничего удивительного в этом не было. Пара лет службы на крошечном чечевичном зернышке «нейтральной» базы заставит сдружиться кого угодно. По пять человек с каждой стороны, одни и те же лица, долгие скучные периоды бездействия между переговорами… Бранвена это всецело устраивало: во-первых, в любой момент он мог получить запись или расшифровку разговоров с «той» стороны; разумеется, далеко не всякую — то, что обсуждалось в одной из комнат «вольнинской» половины, не было доступно никому, а именно ее использовали для действительно секретных разговоров.
Во-вторых, служба безопасности, будучи поставлена перед фактом, что любой несчастный случай на территории, — неважно, на чьей половине, неважно, в стыковочном ли шлюзе или душевой, — отправит под трибунал всю десятку офицеров и мичманов, равно охраняла и своих, и чужих. Такая договоренность между сторонами существовала уже лет пятьдесят и заставляла безопасников обеих планет ловить не только мышей, но даже самых безобидных мушек.
У Бранвена была масса возможностей наблюдать за вольнинскими дипломатками, но он предпочел составить впечатление при личной встрече. При этом он был почти уверен, что вольнинки уже рассмотрели его в фас и профиль; оставалось надеяться, что в какой-нибудь не слишком дурацкой ситуации. Ощущение проницаемых для чужого взгляда — в любой момент, без предупреждения — стен было знакомым. В кадетской школе и в Академии КФ было все то же самое. Камеры наблюдения везде, и твоя вина и беда, если тебя застигли за чем-то непристойным.
Старое доброе чувство подконтрольности. Совершенно не страшное, если быть уверенным в себе, если не совершать глупостей — например, не чесать яйца, даже лежа на собственной койке. Каждую минуту — как под взглядом вышестоящего; достаточно помнить это, и все будет прекрасно.
Фархад проснулся раньше и уже завтракал в столовой синринской половины базы. Крохотная комнатка могла вместить не более пяти человек, сидевших локоть к локтю. Персонал питался в несколько смен. Бранвен вспомнил, сколько их здесь всего. Пятеро в службе безопасности, врач, два повара, инженер, стюард, переводчик-синхронист, секретарь. Итого двенадцать.
Каждый владеет тремя-четырьмя дополнительными специальностями. Тройка мичманов — связист, медбрат и видеооператор. Повара выполняют все обслуживающие работы и в достаточной степени знакомы с ремонтными процедурами. Секретарь по совместительству является программистом и обслуживает базы данных… хорошая команда грамотных специалистов, кивнул своим размышлениям Бранвен.
— Теплого утра, Фархад!
Напарник как-то смутно улыбнулся, выловил из бульона и отправил в рот шарик фарша, потом кивнул. Бранвен без удовольствия заметил, что консультант одет не в форму, волосы распущены — словно у себя дома. Свободная белая рубаха с отложным воротом, сколотым у горла; широкие рукава без манжет при каждом движении развеваются в воздухе. Начинать общение с замечаний не хотелось, к тому же кайсё Белл предполагал, что Фархад знает, что и зачем делает.
— По плану сегодня подписание протокола намерений.
— Я в курсе, — едва заметно качнул головой Фархад. — Сегодняшний день определит все остальное.
— Ты так думаешь?
— Да, я так думаю.
Бранвен подозвал стюарда, заказал завтрак и уставился на Фархада. Он помнил доктора Наби, итто кайи Наби, с тех времен, когда еще никто не звал того ни доктором, ни итто кайи. Фархад всегда был тонким и слишком тихим мальчиком, из тех, что сверстники считают за маменькиных сынков. Чуть позже Бранвен понял, что нежная кожа обтягивает весьма крепкие кости, а большие выразительные глаза могут смотреть оценивающе и тяжело. Но статуэтка из полированного льда, пившая из металлической чашки бульон, не походила ни на хрупкого подростка, ни на расчетливого политика.
Голова у него болит после перегрузок, решил Белл. Других причин он представить себе не мог. Сам он после почти суточного перелета чувствовал себя паршиво, а уж «тысячнику», всю жизнь не покидавшему верхних уровней планеты, должно быть, пришлось совсем тяжко.
— Как тебя вообще занесло в армию? — решил разговорить напарника Бранвен.
— Мне больше некуда было идти, — бесстрастно ответил Фархад.
Кайсё Белл вдавил ладонь в столешницу. Ответ на вполне невинный вопрос, обычный для офицерской столовой, оказался не слишком уместным для нее же. Бранвен никогда не отличался излишней чувствительностью, но короткая реплика Наби царапнула его где-то подозрительно близко от сердца.
— А почему не в штаб? Зачем болтаться в итто кайи?
— Я не стремлюсь делать карьеру. Меня интересует практическая работа.
— Ну, тебя все равно выдернули сюда…
— Да. Ты играешь в шахматы, Бранвен?
— Играл когда-то, а что?
— Я — пешка, ты — офицер. Это ценные фигуры на доске?
— Вот как… — Белл озадаченно посмотрел на напарника, но тот приложил палец к губам, а потом показал на потолок.
Кайсё Белл отрезал очередной кусок от увесистого шницеля, засунул в рот и принялся методично пережевывать. Ничего другого на ум не приходило. Фархад сумел его озадачить и огорчить — как нарочно, за двадцать минут до начала переговоров. Пожалуй, он был прав. У Бранвена нет высокопоставленных родственников, которые поручатся за него и защитят в случае провала. Семья Наби ныне представлена одним Фархадом. Пара переговорщиков подобрана так, что волей-неволей начинаешь думать о худшем.
Размышления не отбили аппетита, но вкусное, хорошо прожаренное мясо теперь казалось пресным и жестким. Бранвен отодвинул тарелку и махнул рукой стюарду, чтобы тот начинал убирать со стола.
День
Переговорная была самой просторной комнатой на базе; с натяжкой ее можно было назвать залой. За овальным столом друг напротив друга сидели основные действующие лица. По краям — два секретаря. В углах скучали двое офицеров службы безопасности, по одному от каждой стороны. Переводчики и временно исполнявшие обязанности видеооператоров безопасники находились в двух небольших комнатках, примыкавших к переговорной.
Арья Кантор и Бранвен Белл с одинаково нейтральными выражениями лиц смотрели на двуязычный заголовок документа. Перед каждым лежало по копии, написано на обоих листах было одно и то же, но легче от этого никому не делалось. Текст документа за ночь подготовили секретари, сделав из двух — один, в который собрали пожелания, требования и условия обеих сторон.
Назывался продукт внушительно: «Меморандум о взаимопонимании между Правительством Народной Республики Вольна и Правительством Синрин о сотрудничестве в подписании договора о прекращении боевых действий и других документов». К сожалению, о взаимопонимании между представителями сторон речи не шло.
