Назывался продукт внушительно: «Меморандум о взаимопонимании между Правительством Народной Республики Вольна и Правительством Синрин о сотрудничестве в подписании договора о прекращении боевых действий и других документов». К сожалению, о взаимопонимании между представителями сторон речи не шло.
— Кайсё Белл, вы не видите ли в формулировке «прекращение боевых действий и других документов» сразу несколько ошибок? Как минимум, грамматических? Возможно, ваш вариант составлен более точно…
— Нет, ошибок я не вижу, нисколько.
Белл говорил на вольнинском свободно, хотя и с отчетливым акцентом. Он порой забавно строил фразы, но понимал и официальную лексику, и шутки — в этом Арья уже успела убедиться. Темноволосый синринец, кажется, владел языком гораздо хуже. Он то и дело смотрел вдаль или в стол, прижимая наушник пальцем к виску. Тем не менее кайсё Белл выбрал в качестве языка переговоров вольнинский, и Арья не стала с ним спорить.
Аларья протянула руку, взяла лист и внимательно, по слогам, прочла написанное, потом с недоброй улыбкой повернулась к вольнинскому секретарю.
— Это ваш полет мысли? — постучала она ногтем по листу пластика. — Во втором заголовке ошибок нет…
— Возможно, вы сочтете более уместной формулировку «в подписании ряда документов, в том числе договора о прекращении боевых действий»? — ответил секретарь делегации Вольны.
— Тогда мы будем вынуждены симметрично изменить и наш заголовок, — проснулся синринский секретарь.
— Нет, не сочту, поскольку утрачивается весь изначальный смысл. Мы же считаем прекращение боевых действий основной задачей, хотя и должны подписать еще штук пятнадцать документов о сотрудничестве… Будьте добры, подготовьте адекватную формулировку, — приказала Аларья обоим секретарям.
Арья вздохнула, подняла глаза и встретилась взглядом с белобрысым кайсё. Радужка у него была светлая, неверного переменчивого оттенка талой воды, в которой отражается то небо, то тучи. Между широкими прямыми бровями залегла глубокая страдальческая складка. Через полчаса после начала переговоров Арье было уже отчаянно жаль и себя, и кайсё. Оба не годились для решения той задачи, которую перед ними поставили. Оба обязаны были вернуться с результатом.
Смуглый консультант ее откровенно нервировал. Он то близоруко щурился, разглядывая обеих женщин, хотя Арья не сомневалась, что у него отличное зрение, то стучал пальцами по краю стола, заставляя отвлекаться. Когда Арья начинала говорить, он протягивал руку к графину и наливал воды в стакан, но не пил, а медленно двигал стакан к себе. Не шумел, но здорово сбивал. Арья прерывалась, дожидаясь, пока консультант закончит развлекаться, и забывала, что хотела сказать.
Кайсё Белл не обращал внимания на подобные мелочи, а потому, когда Арья замолкала на середине фразы, смотрел на нее с терпеливым вниманием, явно не понимая, почему женщина запинается, не договорив. Во взгляде было что-то унизительно-вежливое, словно белобрысый ничего другого от бабы и не ждал. С каждой минутой Арья чувствовала себя все менее и менее уверенно.
Секретари, обмениваясь формулировками по беспроводной связи, наконец выдали новый вариант.
— Меморандум о взаимопонимании между Правительством Народной Республики Вольна и Правительством Синрин в сотрудничестве при подписании договора о прекращении боевых действий, а также ряда других документов, направленных на взаимовыгодное сотрудничество.
— Сотрудничество и сотрудничество, — хмыкнула Арья.
— Этот момент имеет принципиальное значение? — впервые подал голос консультант Наби. Вопрос был задан на очень чистом языке с безупречно верными интонациями; у синринцев редко так получалось.
— Нет… — автоматически ответила женщина.
— Тогда мы можем перейти к первому пункту, — кивнул консультант.
Арья стиснула пальцы в кулак. Невинный маневр ее взбесил. Ничего не случилось, он задал простой вопрос и получил ответ, дело сдвинулось с мертвой точки, но глава вольнинской делегации вдруг почувствовала, что равновесие сил в комнате переговоров сместилось не в ее пользу. Она отвечала на вопрос о принципиальном значении, но получилось, что согласилась со всей корявой формулировкой.
Женщина покосилась на консультанта. Его взгляд был прикован к кулаку Арьи, и чудилось в этом нечто намеренное и демонстративное. Он подчеркивал, что видит, до какой степени Арья нервничает. Волнение — признак некомпетентности, и ей на это аккуратно указали.
Перед переходом к тексту меморандума возникла небольшая пауза. Аларья воспользовалась ей, чтобы впервые за полчаса налить себе воды. Мелкие порции безвкусной ледяной влаги скатывались в глотку, но не увлажняли ее. Женщина вытащила из кармана фруктовый леденец, облегчавший боль и сухость в горле, сунула его под язык. Ей предстояло зачитывать вслух каждый пункт преамбулы.
— Правительство Народной Республики Вольна и Правительство Синрин, именуемые в дальнейшем Сторонами, признавая, что прекращение боевых действий и развитие мирного взаимовыгодного сотрудничества будет содействовать благосостоянию и безопасности народов обоих государств…
— Тут вопросы есть? — спросила Аларья. — Нет? Прекрасно, продолжаем.
— Сознавая бесперспективность, которой обладает для обоих государств дальнейшая эскалация вооруженного противостояния и важность установления добрососедских отношений…
Аларья Новак осеклась, осознав, что именно читает, и как это воспримет любой слушатель. Вольнинский секретарь старательно смотрел на экран настольного компьютера и барабанил по беззвучной клавиатуре. Демонстративно, слишком демонстративно.
Консультанту Новак хотелось убить халтурщика его собственным компьютером.
— Мы безмерно рады, что делегация Вольны столь ясно и недвусмысленно обозначила свой взгляд на добрососедские отношения, — с непроницаемым лицом кивнул Фархад. Уголки губ тронула невесомая улыбка.
— Ваш секретарь в составлении этого документа тоже участвовал, вы не поверите, — огрызнулась Аларья. — Формулировку мы, конечно, изменим. Приношу свои извинения.
— Принимая во внимание возможность возникновения чрезвычайных ситуаций, которые не могут быть ликвидированы силами и средствами одной из Сторон…
Тут молча кивнули все, даже читавшая поочередно на обоих языках Аларья. В формулировке не нашлось ни досадных глупостей, ни каких-либо двусмысленностей, а о чрезвычайной ситуации уже знал каждый из находившихся в комнате.
— Учитывая, что обе Стороны признают превалирование общих интересов человеческой расы над возможными культурными, политическими и религиозными разногласиями, и сотрудничество на благо обеих Сторон представляет для них взаимный интерес…
