Гэррети надел куртку вскоре после того, как Эвингу выписали пропуск, а теперь он застегнул ее и поднял воротник. Гаркнесс, будущий писатель, заботливо спрятал блокнот. Баркович нацепил желтую непромокаемую шапочку.
Он выглядывал из-под нее, как старый злой смотритель маяка.
Ударил сильнейший раскат грома.
- Вот оно! - крикнул Олсон.
Пошел дождь. Временами он был таким сильным, что Гэррети ничего не видел за водяной завесой. Он моментально промок насквозь, но продолжал идти, подняв лицо навстречу дождю и улыбался. Интересно, видят ли их солдаты? И что они думают?
Пока он размышлял об этом, дождь немного стих, и он снова мог видеть.
Прежде всего он посмотрел назад - Стеббинс шел согнувшись, прижав руку к животу. Гэррети сперва подумал, что у него спазмы, и испугался гораздо сильнее, чем когда видел Кэрли и Эвинга. Ему уже не хотелось, чтобы Стеббинс накрылся первым.
Потом он разглядел, что Стеббинс закрывает от дождя остатки сэндвича с яйцом, и он отвернулся с облегчением. Ну и дура мать этого Стеббинса не догадалась завернуть сэндвичи в фольгу, хотя бы на случай дождя.
Опять грянул гром. Гэррети чувствовал возбуждение, и усталость, казалось, смыло с его тела вместе с потом. Дождь лил то сильнее, то слабее, пока не превратился в унылую морось. Тучи вверху стали рассеиваться. Рядом с ним шел Пирсон, подтягивая штаны. Джинсы были ему велики, и он уже не в первый раз их подтягивал. Он носил толстые очки в роговой оправе, и теперь он снял их и начал вытирать о рубашку. Вид у него при этом был растерянный и беззащитный, как у всех людей с плохим зрением, когда они снимают очки.
- Ну как душ, Гэррети?
Гэррети только кивнул. Впереди Макфрис мочился. Он повернулся спиной, пока это делал, и еще отгородился от других плечом.
Гэррети взглянул на солдат. Они тоже, конечно, промокли, но не показывали виду. Лица у них были совершенно деревянными. Интересно, что они чувствуют после того, как застрелят кого-нибудь? Наверное, это дает им ощущение силы. Он вспомнил девушку с плакатом, ее губы, ее мягкую попку.
Ему это придавало силу.
- Этот сзади не очень-то разговорчив, - Бейкер ткнул в сторону Стеббинса. Красные штаны того были теперь черными от дождя.
- Точно.
Макфрис получил предупреждение за то, что слишком замедлил скорость, застегивая ширинку. Он нагнал их, и Бейкер повторил то, что сказал про Стеббинса.
- Он одиночка, - Макфрис пожал плечами.
- Эй, - окликнул их Олсон. Он заговорил впервые за долгое время, и голос его звучал жалко. - У меня что-то с ногами.
Гэррети взглянул на Олсона и увидел панику в его глазах. Вся бравада исчезла.
- А что такое?
- Мускулы как-то отмякли.
- Ничего, - сказал Макфрис. - У меня такое было пару часов назад. -В глазах Олсона мелькнуло облегчение.
- Правда?
- Конечно, правда.
Олсон ничего не сказал, только губы его двигались. Гэррети подумал сперва, что он молится, но потом понял, что он просто считает шаги.
Внезапно грянули два выстрела. Следом крик, и еще один выстрел.
Они оглянулись и увидели парня в свитере и грязных белых брюках, лежащего лицом вниз в большой луже. Одна из его туфель слетела, и Гэррети увидел белый спортивный носок - рекомендовано пунктом 12.
Гэррети отвернулся. Прошел слух, что этот парень шел слишком медленно.
Никаких мозолей - просто часто замедлял скорость и получил пропуск. Гэррети не знал ни его фамилии, ни номера. Может быть, и никто их не знал. Может, он был одиночка, как Стеббинс.
Теперь они прошли уже 25 миль. Вокруг них тянулись, чередуясь, мозаики лесов и полей с вкраплениями домиков и дорог, где собравшиеся люди весело махали им, несмотря на дождь. Одна старуха под черным зонтиком стояла и смотрела на них глазами-буравчиками, не двигаясь и не улыбаясь. На пальце у нее блестело кольцо с красным камнем. Они пересекли заброшенную железную дорогу, ржавые перила которой поросли травой. Кто-то споткнулся, упал, получил предупреждение и поспешил дальше с разбитой коленкой.
До Карибу оставалось всего 19 миль, но стемнеть должно было раньше.
"Нет отдыха для проклятых", - подумал Гэррети и отчего-то рассмеялся.
- Устал? - спросил Макфрис.
- Нет. Я устаю постепенно, а ты?
- О, я готов танцевать так вечно, и никогда не устану. Мы еще повесим наши ботинки на звезды, так и знай.
Он послал Гэррети воздушный поцелуй и отошел.
Без четверти четыре небо прояснилось, и на западе, там, где солнце золотило тучи, показалась радуга. Лучи, идущего к закату солнца, высвечивали каждую деталь пейзажа.
Звук вездехода был тихим, почти убаюкивающим. Гэррети позволил себе немного вздремнуть на ходу. Где-то впереди был Фрипорт. Еще не скоро. А у него еще так много вопросов. Весь ДЛИННЫЙ ПУТЬ - - один большой знак вопроса.
И ответ на этот вопрос может многое прояснить. Ведь если... Он ступил в лужу, промочил ногу и проснулся. Пирсон с любопытством поглядел на него и поправил очки:
- Помнишь того парня, что разбил коленку на дороге?
- Да. Это Зак?
- Точно. Говорят, у него все еще идет кровь.
- Эй, Маньяк, далеко до Карибу? - спросил кто-то. Это оказался Баркович, который уже снял свою шапочку-маяк и сунул ее в карман.
- Откуда я знаю?
- Ты ведь здесь живешь.
- Миль семнадцать, - сказал Макфрис. - А теперь чеши отсюда, малый. Баркович злобно посмотрел на него и отошел.
- Вот сволочь, - заметил Гэррети.
- Не позволяй ему влезть под кожу, - посоветовал Макфрис. - Думай о дороге.
- Ладно.
Макфрис похлопал Гэррети по плечу.
- Похоже, что мы будем идти так вечно, правда?
- Правда.
Гэррети облизал губы, не зная, как сказать то, о чем он думает.
- Ты слышал когда-нибудь о том, что перед глазами тонущего проплывает вся его жизнь?
- Что-то читал. Или видел в кино, не помню.
- А как ты думаешь, с нами тут может такое случиться?
- Господи, я ни о чем таком не думал.
Гэррети помолчал немного и сказал:
- Как ты думаешь... Хотя ладно. Ну его к черту.
- Давай-давай. О чем ты?
- Как ты думаешь, увидим ли мы остаток нашей жизни на этой дороге? То, что было бы, если бы мы не... Понимаешь?
Макфрис порылся в кармане и вытащил пачку сигарет.
- Куришь?
- Нет.
- Я тоже, - он сунул сигарету в рот, зажег ее и затянулся.
Гэррети вспомнил пункт 10: береги дыхание. Если ты обычно куришь, не кури на Длинном пути.
- Но я научусь, - сказал Макфрис, выпуская дым и кашляя.
К четырем радуга исчезла. К ним подошел Дэвидсон, номер 8, - красивый парень, если не считать созвездия прыщей на лбу.
- Этому Заку все хуже и хуже, - сообщил он. Когда Гэррети в последний раз видел Дэвидсона, у него был рюкзак, но он уже его выкинул.
