- Я буду тебя спрашивать о разных вещах, - сказал он, - а ты отвечай вот в эту штуку, ладно?
Я сказала:
- Не пойдет.
- Почему? Что опять не так?
-Пусть ваша баба встанет так, чтобы я ее видела.
Конечно, замечания старшим делать не положено, но разве я виновата, что он так и не научил ее прилично себя вести?
- Диана, пожалуйста, - сказал он. Женщина, пожав плечами, прошла вперед и встала, облокотившись о гладкую поверхность этой их чудной полки.
- Теперь можно? - покорно спросил он.
-Ну...
Это оказалась одна сплошная глупость - он спрашивал меня о вещах, которые знает каждый ребенок - что мы делаем, как живем, что положено или не положено, а я должна была отвечать - вопросы следовали один за другим, все быстрее, быстрее, я уже не успевала ворочать языком, как вдруг он сказал:
- Пожалуй, хватит.
- Вам что, - спросила я, - больше делать нечего?
Нет - я была права, они точно не в себе. День в разгаре, а они, вместо того, чтобы охотиться, готовить землю к весеннему севу или работать по дому, сидят в пустой комнате - два взрослых, здоровых человека и занимаются такими глупостями!
Я уже хотела встать и спросить - отвезет ли он меня теперь домой, как вдруг окно осветилось и на нем замерцали какие-то разноцветные полосы. Я сказала:
- Ну и ну!
Но он не обратил на меня внимания, а таращился на эти штуки, будто в этих мерцающих полосочках заключалось что-то очень важное.
- Кто был прав? - спросил он женщину.
Та неохотно ответила:
- Это еще ничего не доказывает.
- Ладно, - сказал он, - попробуем по-другому. Сейчас я задам синхронизацию в пределах альфа-ритмов и попробуем стимулировать пространственное воображение. Поглядишь, как пойдет...
Я недовольно сказала:
- Почему вы говорите непонятное? Это же невежливо. Как будто я - просто предмет обстановки и они обсуждают, куда его поудобнее переставить. Он сказал:
- Прости. Сейчас я объясню. Видишь вот эти кнопки?
- Эти выступы?
- Ну да. Сейчас на экране сверху начнут падать объекты...
- Предметы?
- Не совсем. Такие штуки с уголками. А ты, нажимая на кнопки, будешь укладывать их так, чтобы между ними не оставалось просветов. Вот посмотри.
Тут это окно замерцало как-то уж очень противно, и из верхнего его края начали валиться разноцветные штуковины. Он нажал на выступ и одна из этих штуковин повернулась в полете. Другая упала точнехонько на нее и затиснула ее в угол.
- Видишь, - сказал он довольно, будто сделал невесть какое важное дело, а следующую (сверху уже валилась третья) нужно повернуть вот так... Вот этой кнопкой можно крутить их влево, вот этой - вправо... Вот этой - двигать в один бок. Вот этой - в другой. Попробуешь?
Сначала эти штуки валились медленно, но потом все быстрее и быстрее только успевай укладывать. От напряжения я даже язык прикусила. Да еще проклятое окно (он его назвал экраном) мерцало так, что меня начало мутить.
Наконец они начали валиться так быстро, что я не успевала переносить палец с одной кнопки на другую. Да ну их в самом деле!
Я встала и сказала:
- Хватит! Это же одна глупость.
Он не рассердился, только заметил:
- Я думал, ты раньше не выдержишь.
Ну что там? - это он уже женщине.
Тут штуки перестали валиться с экрана и на нем выросли какие-то разноцветные столбики. Она тихонько сказала:
- Этого не может быть!
- По крайней мере по этому показателю она выдает верхнюю границу, - сказал он, - полагаю, по остальным будет не хуже.
Она пожала плечами.
- Тогда почему они...
Он вроде как сердито поглядел на нее, и она замолчала. Я сказала:
- Меня мутит. И голова кружится. Что вы со мной такое сделали?
- Ничего, - успокоил он, - это сейчас пройдет.
- Мне нужно наружу...
На самом деле мне вовсе не было так уж плохо - просто я хотела выбраться из этого Дома. Уж очень тут было неуютно.
Он сказал женщине:
- Выйди с ней.
Я опять не успела заметить, что они сделали для того, чтобы кусок стены разошелся в стороны - снаружи было сумрачно и сыро, туман блуждал между слепыми стенами чужих домов, и как всегда во время тумана, было очень тихо - лишь где-то поблизости что-то равномерно гудело и ухало, точно билось огромное сердце.
Я спросила:
- Что это шумит?
- Моторы на энергостанции, - непонятно ответила женщина.
- Вы специально говорите так, чтобы я не могла понять?
- Да вовсе нет, - она помолчала, потом добавила, - потом тебе будет легче. Ты же начала учиться. И ты очень способная.
- Начала учиться? Чему? Я что-то не заметила.
- И тем не менее, это так.
- И вы меня учите?
-Да.
- Почему меня? Почему не своих детей?
- У меня нет детей, - ответила она. Так я и думала! Понятно, что ее приставили ко мне. Больше-то она ни на что не годится. Наверное, ее скоро выгонят. Или обменяют.
Я спросила:
- А что такое дезин... фек... тировать?
Она почему-то смутилась. Потом сказала:
- Ну... понимаешь... у вас очень мало воды... поэтому...
- А, - сообразила я. Могла бы и раньше сообразить - сама она была чистенькая, никакой грязи под ногтями, сами ногти гладкие, розовые... - А у вас правда много воды?
Она неохотно сказала:
- Достаточно.
Тут уж мне почему-то стало неловко.
- Может, я умоюсь? Если вам не жаль воды?
- Потом, - неопределенно ответила она. - После.
Улисс, стоя на пороге, окликнул нас:
- Ну что? Продолжим?
Я удивилась.
- Разве это еще не все?
- Ну разумеется, нет, - сказал он. - Нам нужно было определить уровень твоих способностей, немножко подправить кое-что, чтобы ты быстрее обучалась но с завтрашнего дня начнешь учиться писать.
- Чего?
- Научим тебя делать Записи.
Я сказала:
- Вы все-таки ненормальные. Записи написаны не человеком. Это всем известно. Ни один человек так не сможет - чтобы все знаки были похожи друг на друга. И стояли так ровно.
- Большая часть великих книг, - сказал он, - сначала писалась от руки. Сама подумай, разве трудно воспроизвести какой-нибудь знак? Хотя бы углем на стене, если уж нет ничего другого!
- Может, и не трудно. Но кто этим будет заниматься? Да и зачем? В этом же нет никакого смысла!
- Ты ничем их не проймешь, - тихо сказала женщина, - сам видишь.
- У них все подчинено голой прагматике, - ответил он. - Но если освободить их от необходимости ежедневно бороться за выживание и чуть-чуть подтолкнуть...
- Может, стоит подождать - у группы Коменски тоже есть кое-какие воображения. Нам легче будет сориентироваться.
Он усмехнулся.
- Тебе все кажется, что это какая-то ужасная ошибка,а?
