Едва Рик успел открыть дверь офиса, как его окликнул начальник, полицейский инспектор Гарри Брайант, небрежно одетый рыжеволосый мужчина с оттопыренными ушами, но с мудрым внимательным взглядом, замечавшим вокруг себя все хоть чуть-чуть стоящее внимания.
— Встречаемся в девять тридцать в моем кабинете. — Инспектор Брайант быстро просматривал досье, отпечатанное на тонкой гладкой бумаге. — Холден угодил в госпиталь «Гора Сион» с дыркой в хребтине. Лазерный луч… Дейв проваляется на больничной койке по крайней мере месяц. До тех пор, пока эскулапы не убедятся, что один из этих новых органопластиковых протезов прижился.
— Что случилось? — спросил Рик, чувствуя холодок в груди.
Еще вчера главный охотник департамента был в абсолютном порядке. В конце рабочего дня он, как обычно, со свистом унесся в собственном ховеркаре в сторону плотно населенного престижного района Ноб Хилл, где у него была квартира.
Брайант снова промямлил что-то насчет девяти тридцати и исчез.
Подойдя к своему кабинету, Рик услышал за спиной голос секретарши, Энн Марстен:
— Мистер Декард, вы уже знаете, что случилось с мистером Холденом? В него стреляли. — Она вошла следом за Риком в тесный душный кабинет и сразу включила кондиционер.
— Да, — рассеянно отвечал Рик.
— Не иначе как один из этих супербашковитых анди, которых выпускает «Роузен Ассошиейшн», — продолжала мисс Марстен. — Вы не читали рекламный проспект компании? Они теперь используют «Нексус-6», новый мозг, который состоит из двух триллионов ячеек и имеет десять миллионов отдельных нервных связей. — Она понизила голос. — Вы пропустили видеозвонок утром. Мисс Уайлд сказала, что он шел через коммутатор. Ровно в девять.
— Входящий? — спросил Рик.
— Ответный на запрос. Мистер Брайант обращался к руководству Русского сектора ВПУ.[4] Он выяснял, не согласятся ли они поддержать официальную жалобу против заводов «Роузен Ассошиейшн», расположенных на Востоке.
— Гарри все еще надеется очистить рынок от мозга «Нексус-6»? — Рик даже не удивился.
С момента первого опубликования в августе 1991 года спецификации и графика выполнения работ большинство полицейских агентств и департаментов, имевших дело с беглыми анди, тут же подали протесты. «Советская полиция может не больше нашего», — сказал тогда Рик. Юридически изготовители мозга «Нексус-6» пользовались колониальным законодательством: их крупнейшие автоматические фабрики располагались на Марсе.
«Будет лучше, если мы воспримем появление нового мозга как неизбежность, — добавил тогда Рик. — При внедрении новых типов мозга всегда происходит одно и то же. Я помню поднявшийся вой, когда в 89-м ребята из команды Садермана представляли старую модель Т-14. Все до единого полицейские департаменты Западного полушария тут же выразили бурный протест, заявляя, что, в случае нелегального проникновения андроида Т-14 на Землю, у них нет ни единого теста для идентификации искусственного мозга».
Надо заметить, что какое-то время это заявление оставалось справедливым. Насколько помнил Рик, более пятидесяти андроидов с мозгом Т-14 пробрались тем или иным путем на Землю, и некоторых из них не удавалось обнаружить в течение года. Но вскоре институтом имени Павлова в Советском Союзе был разработал тест Войта на эмпатию. И ни одному андроиду с мозгом Т-14, как впоследствии стало известно, так и не удалось пройти этот спецтест…
— Хотите знать, что ответила русская полиция? — спросила мисс Марстен. — Я успела все выяснить. — Ее круглое, как апельсин, покрытое веснушками лицо просияло.
— Я узнаю ответ от Гарри Брайанта! — Рик почувствовал легкое раздражение.
Кабинетные сплетни всегда выводили его из себя, потому что чаще всего оказывались далеки от истины и неизменно приукрашивали ситуацию. Усевшись за стол, он принялся увлеченно рыться в ящиках. Наконец мисс Марстен, поняв намек, выкатилась из кабинета.
Когда дверь за нею захлопнулась, Рик выудил из ящика потрепанный конверт. Откинувшись на спинку кресла, он изучал содержимое конверта, пока не наткнулся на то, что искал, — спецификацию, составляющую перечень основных характеристик мозга «Нексус-6».
Быстро просмотрев текст, Рик убедился, что мисс Марстен выложила ему абсолютно верную информацию. «Нексус-6» действительно состоит из двух триллионов ячеек и имеет возможность выбора из десяти миллионов комбинаций активных церебральных связей. За 0,45 секунды андроид с таким мозгом способен принимать адекватное решение по любому из четырнадцати базовых реакций-состояний. Таким образом, никакими тестами по проверке интеллектуальных способностей этого анди в ловушку не заманишь. Впрочем, анди не попадали в ловушки IQ-тестов уже многие годы, с тех самых 70-х, когда прекратилось производство примитивных моделей.
Более того, отметил для себя Рик, модели типа «Нексус-6» по интеллектуальным показателям превосходят специалов. Иными словами, андроиды, оборудованные новым мозгом «Нексус-6», с прагматичной и сугубо деловой точки зрения стали превосходить большую — но наименее развитую — часть человечества. Слуга во многих случаях оказывался более ловок, чем его владелец.
Однако критерием для оценки становились новые достижения — и в частности тест на эмпатию Войта-Кампфа. Ведь андроид, независимо от того, насколько он интеллектуально одарен, не видел ни малейшего смысла в слиянии, которое возникало обычно между последователями мерсеризма, а в это сопереживание удавалось погрузиться любому человеку безо всяких затруднений, даже специалу-безмозглику.
Как и большинство людей, Рик временами просто поражался, почему андроиды так беспомощны перед тестом на эмпатию. Сочувствие, очевидно, существует только внутри людского сообщества, тогда как определенного уровня интеллект можно обнаружить почти в каждом типе и классе живых существ, включая паукообразных. Способность к эмпатии требовала неослабного группового инстинкта, в то время как для организма-единоличника (к примеру, паука) групповой инстинкт бесполезен. Более того, фактически, такой инстинкт стремился бы снизить паучью жизнестойкость, поскольку заставлял бы его чувствовать у своей добычи желание жить. А значит, все хищники, даже высокоразвитые млекопитающие семейства кошачьих, умерли бы от голода.
Рик когда-то решил для себя, что эмпатия должна быть присуща только травоядным или, по крайней мере, всеядным существам, способным отказаться от мясной диеты. В конечном счете дар сопереживания сотрет границы, отделяющие охотника от жертвы, победителя от побежденного. Как при слиянии с Мерсером, все вместе — и каждый в отдельности — совершали восхождение или, когда жизненный цикл завершался, одновременно погружались в пучину загробного мира. Это было что-то типа биологического страхования, правда, обоюдоострого. Когда какое-либо существо испытывало радость, состояние всех остальных существ тоже включало в себя фрагменты радости. И наоборот, если какое-либо живое существо страдало, тень этого страдания падала на всех остальных. В результате групповые животные — такие, как человек, — получали дополнительный фактор выживания. А совы или кобры погибали.
