Рик когда-то решил для себя, что эмпатия должна быть присуща только травоядным или, по крайней мере, всеядным существам, способным отказаться от мясной диеты. В конечном счете дар сопереживания сотрет границы, отделяющие охотника от жертвы, победителя от побежденного. Как при слиянии с Мерсером, все вместе — и каждый в отдельности — совершали восхождение или, когда жизненный цикл завершался, одновременно погружались в пучину загробного мира. Это было что-то типа биологического страхования, правда, обоюдоострого. Когда какое-либо существо испытывало радость, состояние всех остальных существ тоже включало в себя фрагменты радости. И наоборот, если какое-либо живое существо страдало, тень этого страдания падала на всех остальных. В результате групповые животные — такие, как человек, — получали дополнительный фактор выживания. А совы или кобры погибали.
Очевидно, человекоподобный робот представлял собой хищника-одиночку.
Рику нравилось думать об андроидах именно таким образом: это делало его работу приятной. Отправляя в отставку (то есть убивая) анди, он не нарушал закона жизни, установленного Мерсером.
«Убивайте только убийц», — сказал им Мерсер в тот год, когда «ящики сочувствия» впервые появились на Земле. И по мере развития мерсеризма в полновесную теологическую систему концепция «Убийцы» незаметно стала преобладающей. В мерсеризме абсолютное зло цеплялось за изношенный плащ восходящего неверной походкой старика, но всегда оставалось неясно, кем или чем вызвано его появление. Мерсерит ощущал зло без понимания, откуда оно взялось. Иными словами, мерсерит свободно определял скрытое присутствие Убийцы, где бы он ни появился. Беглый человекоподобный робот (каким бы великим интеллектом он ни обладал!), если он убил своего хозяина, если он не склонен был ухаживать за животными, если он не обладал способностью к сопереживанию, к радости за успех иной формы жизни или к печали за ее неудачу, — этот анди для Рика Декарда был Убийцей.
Мысль про животных напомнила Рику о страусе, которого он видел в витрине зоомагазина. Он на время отложил спецификацию «Нексус-6», взял щепотку нюхательного табака «Миссис Сиддон № 3» и задумался. Потом глянул на часы, обнаружил, что у него еще есть время, поднял трубку настольного видеофона и попросил Энн Марстен:
— Соедините меня с зоомагазином «Счастливый Пес» на Саттер-стрит.
— Да, сэр, — ответила мисс Марстен и открыла абонентский справочник.
«Не могут же они заломить за страуса такую сумму, в самом деле, — сказал себе Рик. — Просто понуждают покупателя поторговаться, как поступали в старые времена торговцы автомобилями».
— Зоомагазин «Счастливый Пес», — донесся мужской голос, и на экране возникло счастливое лицо.
Было слышно, как за спиной продавца возятся и кричат животные.
— У вас в витрине страус, — сказал Рик, вертя в руке керамическую пепельницу. — Какой бы вы хотели за него первый взнос?
— Давайте прикинем… — Продавец взял ручку и листок бумаги. — Первый взнос составляет примерно треть суммы. — Он что-то записал на листке. — Позвольте вас спросить, сэр, не намерены ли вы предложить нам что-нибудь в счет покупки?
— Я пока не решил, — сдержанно ответил Рик.
— Скажем, мы заключаем контракт на тридцать месяцев под шесть процентов в месяц. Это очень, очень низкие комиссионные. Тогда ваша ежемесячная выплата после разумного первого взноса…
— Вам бы стоило сделать скидку, — возразил Рик. — Скиньте пару тысяч, и я не стану ничего вносить в счет покупки. Просто возьму за наличные.
«Дейв Холден выбыл из игры, — подумал он. — Это может принести немалую выгоду… если мне дадут в текущем месяце достаточно заданий».
— Сэр! — Продавец был непоколебимо вежлив. — Цена, которую мы просим, и так на тысячу долларов ниже, чем в каталоге. Вы загляните в «Сидни», я подожду. Я это к тому, сэр, чтобы вы сами убедились в справедливости нашей цены.
«Господи! — подумал Рик. — Ну почему они так твердолобы?» Тем не менее, посылая этому парню мысленные проклятия, он вытащил из кармана пальто потрепанную книжицу каталога «Сидни», пролистал до раздела «Страус» (подразделы «самцы-самки», «молодые-старые», «больные-здоровые», «не имевшие хозяев-имевшие хозяев») и принялся изучать цены.
— Не имевший хозяев, самец, молодой, здоровый, — перечислял продавец. — Тридцать тысяч долларов. — Он тоже смотрел в каталог «Сидни». — То есть на тысячу долларов ниже каталожной. Теперь о первом взносе…
— Я подумаю и перезвоню вам, — перебил его Рик и собрался прервать связь.
— Как вас зовут, сэр? — настороженно спросил продавец.
— Фрэнк Мерривелл.
— Будьте любезны, мистер Мерривелл, ваш адрес? Ну-у-у… Если вдруг меня не окажется на месте, когда вы позвоните.
Рик назвал ему липовый адрес и отключился.
«Цены просто грабительские! — подумал он. — Тем не менее находятся люди, которые покупают… У некоторых просто немеряно денег».
Он снова поднял трубку видеофона и строго сказал:
— Дайте мне внешнюю линию, мисс Марстен. И не подслушивайте, разговор конфиденциальный. — Рик смерил секретаршу жестким взглядом.
— Да, сэр, — ответила мисс Марстен. — Можете набирать номер. — Она отключилась, оставив его один на один с внешним миром.
Рик набрал номер магазина, продававшего эрзац-животных, — того самого, где он приобрел свою овцу. На экране появился мужчина в халате ветеринара:
— Доктор Макри.
— Это Декард. Сколько будет стоить электрический страус?
— Я бы сказал, что вам он обойдется меньше, чем за восемь сотен. Когда вы хотите его получить? Мы соберем его быстро. Таких заказов совсем немного, и…
— Мы поговорим об этом позже, — перебил Рик: на часах было уже девять тридцать. — Всего доброго!
Он поспешно отключился, встал из-за стола и через несколько мгновений уже открывал дверь в приемную кабинета Брайанта. Войдя, он кивнул сначала младшей секретарше — привлекательной, серебряноволосой, с длинной, до талии, косой; потом старшей, смахивающей на монстра из юрских болот, холодной и коварной, как древнее привидение, охраняющее ворота в загробный мир. Женщины не произнесли ни слова, он тоже промолчал.
Открыв внутреннюю дверь, ведущую в кабинет, он кивнул своему начальнику, который беседовал по видеофону. Угнездившись в кресле, Рик раскрыл захваченную с собой спецификацию на «Нексус-6» и, пока Брайант с кем-то разговаривал, еще раз перечитал ее. Он чувствовал странную удрученность, хотя, если брать во внимание внезапный выход из игры Дейва, ему бы следовало быть по крайней мере сдержанно-удовлетворенным.
