Он отчаянно стал вспоминать хоть что-то достойное упоминания, и тут понял, что рассказывать ему совсем нечего, и что он скучный, неинтересный человек, и Аня совсем с ним умается и уйдет.
Совсем молчать, наверное, было глупо и он пробормотал:
- Какой чудесный сегодня день...
Тут рядом грянули хохотом - какая то веселая компания - и Дима решил, что - это над его банальщиной они потешаются, и совсем уж смутился, и не мог ничего вымолвить, и стыдно ему было уже на Аню взглянуть.
А она тут взяла его под руку и сказала:
- Ну и молчун же вы, Дмитрий. День сегодня неплохой, но через чур уж жаркий. Я уж без мороженного соскучилась.
- А... а... Вы не беспокойтесь... Я вам куплю...
- Буду благодарна - денег-то у меня только на обратный проезд осталось.
Аня уселась на лавочку, из тени наблюдала за Димой, который стоял в длинной очереди за мороженным, и напевала что-то.
Потом они катались на аттракционах, и вновь ели мороженое, и вновь катались на аттракционах. Постепенно Дима перестал смущаться.
"Какой же прекрасный день сегодня! Лучший, самый лучший день в моей жизни!" - улыбаясь, любуясь Анечкиным ликом, повторял он вновь и вновь.
После очередной порции мороженого, Анечка, все лицо которой сияло, улыбалось толи Диме, толи всему миру, предложила:
- А теперь - на ракете!
- В космос? - спросил Дима, так как ничего уж невозможного для него не было, и теперь он готов был подхватить Аню на руки и раз десять обежать с нею вокруг света.
А Аня рассмеялась, так как поняла, что он говорит искренне и пояснила:
- Какой же вы, право, забавный. По Москве-реке - на ракете. Обожаю такие путешествия, а особенно в жаркую погоду. С речным ветерком, с плеском волн. Здесь, между прочим, очень красивые берега.
- Да - это здорово. Конечно! - засмеялся Дима. А он и впрямь был очень счастлив - ведь она назвала его забавным, а, значит, он ей нравится! Как же восхитительно показалось это Диме.
И вот, когда они шли по набережной, и кто-то объявил цену на ракету Дима вздрогнул и стал рыться в карманах.
Очень смутившись, чтобы не увидела Аня, стал пересчитывать деньги - и оказалось, что от тех 200 рублей, которые он занял у Сергея остались гроши и их на обратную дорогу едва хватало.
- Ну, вот. - вздохнул он, стараясь не глядеть на Аню. - Не рассчитал средств. Взял меньше, чем следовало бы. Ну, ничего, мы в другой раз - на следующей неделе встретимся. Тогда и прокатимся. Да?
- А... Да ничего страшного. - спокойно произнесла Аня. - Давайте-ка пройдемся по набережной.
Оказывается, за весельем пролетел уже весь день, близился вечер. Ярко пышащее до того светило, усмирилось теперь, цвета стали приглушенные, задумчивые. Но было все еще жарко, и Аня, взглянувши на покрытое высоким истомно-беловатым маревом небо, молвила:
- Будет гроза, очень сильная. Не сейчас, а ближе к ночи, или ночью.
- Да, да! Здорово! Просто прекрасный день! Я очень грозы люблю.
Димино лицо сияло - он смотрел то на Аню, то на зеленый, пышный изгиб берегов, то на воду, которая так живо, так прохладно плескалась златыми волнами. Вот с ревом, поднимая метровую пенную волну, пронеслась ракета, и Дима пожалел тех людей, которые на ней плыли - ведь рядом с ними не было Ани, и они вовсе не знали ее. "Вот несчастные чудаки то!" - растроганный их несчастьем Дима даже махнул вослед уходящей ракете рукой.
А Аня говорила ему:
- Давайте-ка пройдем вон в ту беседку.
Она указала на круглой формы, выходящую из берега беседку, с античными колоннами, всю окутанную в веселый плеск волн, да в порождаемые этими волнами быстрые блики.
Рука об руку прошли они в это сооружение, одна из стен открывалась прямо к воде, и Дима решил тогда, что это волшебная беседка, и влюбленные, встретившись в ней, обращаются в белых лебедей и летят над водной толщей.
Они уселись на каменной скамейке рядышком: Дима, оглядывая красу берегов и Московские дома, решил, что Москва самый красивый город, что в нем много сказочного, и в ночную пору, над этими берегами, кружат в серебре звезд древние духи.
Он любил Аню, любил несказанно; и, все же, решил, что надо выразить эту любовь словами, надо набраться смелости. Ведь так тяжело молодому влюбленному выдавить эти священные, жертвенные слова: "Я люблю тебя!"
И он взглянул на небо, обнаружил, что по нему плывут величественные кучевые облака. А он всегда любил облака, особенно такие, похожие на окрыленные любовью горы - темные в нижней своей части, и ослепительно белые в верхней, вздымающиеся отрогами на многие километры.
- Я должен вам сказать... - выдохнул он, и, чувствуя, что сейчас опять понесет массу пустых, ненужных слов, замолчал, порывисто поднялся.
Анечка тоже поднялась, но она встала на скамеечку, и теперь светлое, едва-едва улыбающееся личико ее было как раз вровень с его. Личико, как облаком обрамленное пышными волосами... а какой аромат луговых цветов исходил из нее! Нет - он был не сильный, но ровный и спокойный - так пахнут цветы в рассветный час, когда их еще не согрело солнце, и поблескивает на лепестках хранящая свет звездный роса.
Диме казалось, что ему снится самый лучший в его жизни. Едва дыша, очень тихо, трепетно и мягко, молвил он:
- Люблю... Люблю вас... Люблю вас с первого дня, когда увидел... Тогда любовь эта еще не окрепла, тогда я чувствовал только смутное; потом понял, что люблю вас и с каждым днем, чем больше я вас видел, чем больше слышал вас чудесный, так на иные не похожий голос - тем больше любил. Это чувство росло во мне каждый день, и вот я весь пред вами. Я вас буду любить всю жизнь, всю вечность - поверьте - это не пустые слова! С каждым днем все больше и больше узнавая, все новые и новые глубины вашей необъятной души! Вы...
Он, от этой торопливой, восторженной речи запыхался, вот хотел выдохнуть еще раз: "Люблю!", но Аня лучезарно улыбнулась, и... толкнула его маленькими своими ручками в плечи, а Дима на ногах стоял нетвердо - он парил вместе с облаками, весь отдался чувствам своим - вот и поплатился.
От толчка он не удержался на ногах, покачнулся; да и полетел прямо в воду!
Сначала он даже и не понял, что произошло - только видел пред собою личико Анечки, чувствовал исходящий от нее луговой аромат, и вот уж нет личика, а его обхватило что-то прохладное блещущее солнечными зайчиками.
Он даже подумал, что - это Аня его обняла и целовала, а, так как, его никогда раньше не обнимали, и не целовали - он решил, что так и должно быть, когда тебя обнимает и целует девушка - все тело охватывается прохладой, и брызжут вокруг солнечные зайчики.
- Дима! - услышал он далекий, едва слышный, смеющийся окрик Ани. Вы-плы-вай!
И вот Дмитрий рванулся вверх, к этому голосу, и, вынырнув на поверхность, с наслажденьем вздохнувши прохладный водный аромат, понял, где он, все-таки, находится.
