Она не хотела, чтобы ее увидал кто-либо из ребят. Скажет: "Форсит наша Антошечкина. До утра хвостом пыль подметала".
Фрося вытащила из платочка горстку подсолнухов и протянула их подруге:
- Хочешь?
По привычке Стеша потянулась за ними, но тут же почувствовала, что грызть семечки в таком платье как-то странно. Донна Анна, наверное, этого никогда не делала.
- Подожду, - улыбнувшись этой мысли, сказала Стеша. - Скоро только одни грецкие орехи будем грызть, а ты мне семечки суешь. Не видала я их, добро такое!
- Насчет орехов тебе Шульгина рассказывала?
- Рассказывала, - с обидой в голосе передразнила Стеша. - Я вместе с ней работаю. У нас уже саженцы ореховые есть. Около бугра с нашей стороны, знаешь, целую рощу разведем. Орехов будет, хоть завались.
- Боюсь, зубы поломаешь, орешек твердый! - хитро прищурившись, сказала Фрося. - Небось, это не подсолнух, - ткнул его в землю, а он и вырос. Дело неизвестное, новое, пока справишься - наплачешься досыта. - А ты у себя в коровнике не ревела прошлый год, когда твоя Зойка захворала? Так что нам, подружка, не привыкать! Будут у нас эти "греческие орехи". Помнишь, зимой к нам профессор приезжал?
- Ну как же.
- Рассказывал про них. Нет, мол, ничего полезнее таких орехов. "Пусть, говорит, - ваши ребятишки в школу на завтрак их берут. Десяток съел - вкусно и здорово". - Стеша проглотила слюну. - Я и сама не прочь их погрызть. Как-то в сельмаг привозили. Мать приходит домой, а меня из-за скорлупы не видать. Вот такая гора, - показала она, - на столе выросла.
Стеша увлеклась. Она бросила свой шлейф и широко размахивала руками. За ней клубилось облачко известковой пыли. Пышные кружева на оборках широкой юбки заметали следы тонких каблучков донны Анны.
Если бы кто-нибудь из приезжих встретил девушку в этом костюме на колхозной улице, то был бы немало удивлен. Печальная донна Анна словно родилась вновь и сейчас рассказывала об орехах.
- Представляешь, Фроська, что за ореховая роща у нас вырастет? Такие толстые деревья, вдвоем не обхватишь. Идем это мы с тобой, а сверху орехи падают, да не маленькие, а вот, - сжала она руку в кулак.
- Спасибочки, - усмехнулась Фрося, и ее кудряшки весело задрожали. - Ходи сама, только не со мной.
- А что?
- Такой орех как по голове треснет, всю память отшибет.
Подруги смеялись. Фрося то затихала, то снова тоненько взвизгивала, будто ее щекотали.
Медленно вращая педали, проехал "Каменный гость". Девушки притаились у изгороди.
- Нет, а если по серьезному, - сказала Стеша, когда Буровлев скрылся за поворотом. - Чего ты со своими коровами день и ночь возишься? Я поговорю с Ольгушкой, мы тебя в ОКБ примем. До чего ж интересно! Будешь крыжовником заниматься. У нас уже есть! Знаешь, какой крупный? Вроде ореха грецкого.
- Такой? - спросила Фрося, показав кулачок.
- Чуть помельче. - Стеша сказала это вполне серьезно, но не выдержала и, улыбнувшись, добавила: - Приходи, увидишь.
- Нет, Стешка. Не пойду я к вам. Хочется мне у себя на ферме такое сделать... Такое, - повторила Фрося, - чтоб и не снилось никому. Слыхала я, что в Америке была одна сильно знаменитая корова. Она два года подряд по пятнадцати тысяч литров молока давала. Памятник ей поставили американцы.
- Ишь ты, - Стеша сморщила нос и недовольным взглядом проводила еще одного запоздавшего велосипедиста, - какой у них почет коровам-то.
- Это одной повезло, а остальных они таскают арканами за шею. Сережка рассказывал. Но не в том дело, пусть как хотят, так и таскают. Вот у нас в одном совхозе есть корова Послушница 2-я. Так она несколько лет подряд дает больше шестнадцати тысяч литров в год.
- Памятника не поставили?
- Вот еще придумала, - недовольно заметила Фрося, - корова тут ни при чем, дело в коровнице.
Стеша приподняла шлейф, подпрыгнула на одной ножке и негромко запела:
Ах, подружка моя,
Что ты так невесела?
Коровушку подоила,
Сразу нос повесила.
Она оглянулась на темные окна домов и, словно спохватившись, зажала себе рот рукой.
- Ну, а если по правде, - спросила Стеша, стараясь смягчить свою шутку, как ты прикидываешь, твоей Зойке далеко до Послушницы?
- И не спрашивай, - махнула рукой подруга. - Да если бы она у меня одна была, другие за ней и не тянутся. - Фрося сорвала с головы нарядную шляпку и стала ею обмахиваться, словно ей было жарко. - Лабораторию нам надо на ферму. Ведь мы боремся за каждый процент жирности молока.
Антошечкина молча опустила голову и вдруг заметила, что ее длинное платье волочится по земле. Быстро подхватив свой шлейф, Стеша со вздохом сказала;
- Тут тоже надо что-то придумывать. Соберем ОКБ. Вот только воду найдем.
Они шли молча, и каждая думала об одном и том же. Пора, ой, как пора взяться нашим комсомольцам за "второй цех", как часто они называли колхозные фермы. Сережкин магнитоуловитель и реостат в курятнике пока еще ничего не значат.
Неподалеку от Стешиного дома девушки встретили "длинного москвича". Он шел по другой стороне улицы и что-то бормотал себе под нос.
"Наверное, стихи читает", - решила Стеша.
Шелестя шинами, мимо проехали двое влюбленных. Они держались за руки и молчали.
Театральный разъезд заканчивался.
* * * * * * * * * *
У маленькой витрины книжного магазина, недавно организованного в Девичьей поляне, стоял Сергей Тетеркин. Он облокотился на свежевыкрашенные перила и разглядывал книги.
Книги в витрине разные: по агротехнике, по животноводству, романы и повести, стихи. Вон на самом верху - пушкинские сборники. Блестят в свете луны золотые буквы на переплетах. Вон - Маяковский. Но где, в каких книгах прочитает Сергей-пастушок о том, как разгадывать непонятные записки?
Он еще перед спектаклем рассказал Ольге о своих предположениях. Шульгина все-таки считает, что бутылка послана какой-нибудь специальной гидрологической экспедицией, но, конечно, не у берегов Америки.
Сергей хмурился, сдвигал свои колючие брови и не хотел идти домой. Разве до сна ему!
В правой стороне витрины он тщетно пытался прочесть заголовок книги. Книга лежала в тени, только первые буквы названия четко выделялись на светлом переплете:
"Поис... - читал Сергей, и ему определенно казалось, что дальше должны быть две буквы "ки". - Обязательно в этой книге говорится о поисках. Чего? Подземных рек или каких-нибудь минералов?"
"Нечего разгадывать ребусы, - подумал он. - Скоро луна осветит весь переплет. Нужно только подождать каких-нибудь полчаса".
И Сережка ждал, потому что в эту ночь все равно не уснешь!
Тень медленно уплывала в сторону, словно с витрины незаметно стаскивали черное сукно. Появилась новая буква - "к".
Вот если бы так же легко разгадывалась "тайна" записки!
